|
И разговор, который вел крестный с Бердягой, тоже был приятен, нравился Бердяге и льстил ему. Крестный не видел Бердягу лет семь, помнил его мальчиком, а теперь, увидев высочайшего молодца с костлявым носатым лицом и впалой грудью – очень удивился. – Как?! Ты уже вырос?! Однако. Вот не думал! Да ведь ты мужчина! По тону старого Остроголовченко можно было предположить, что он гораздо менее удивился бы, если бы Бердяга явился к нему тем же тринадцатилетним мальчишкой, которым он был семь лет тому назад. Смущенный и польщенный таким вниманием к своей скромной особе, – Бердяга хихикнул, переступил с ноги на ногу, и тут-же решил, что его крестный – прекрасный добрый человек. – Да, да. Форменный мужчина. Служишь? – Служу, – ответил Бердяга, замирая от тайного удовольствия разговаривать с таким важным человеком в прекрасном черном сюртуке и с золотой медалью на красной ленте, данной Остроголовченке за какие-то заслуги. – Служу в технической конторе Братьев Шумахер и Зайд, земледельческие орудия и машины, представители Альфреда Барраса, Анонимной компании Унион и Джеффри Уатсона в Шеффильде. – Вот как, – покачал головой крестный довольно любезно. – Это хорошо. Много получаешь? – Двадцать семь рублей, да наградные. – Вот как! Прямо-таки мужчина. Ты помнишь, Егор Ильич, покойного Астафия Иваныча Бердягу. Это его сынок, Володя. Гость Егор Ильич отнесся к Бердяге не менее любезно – как настоящий светский человек. – Да? – сказал он задумчиво. – Так, так. Служите? – Служу, – радостно отвечал Бердяга, еле скрывая свою гордость, так как чувствовал себя центром внимания многочисленных визитеров Остроголовченки. – А, где? – В технической конторе братьев Шумахер и Зайд, земледельческие орудия и машины, представители Альфреда Барраса, Анонимной компании Унюн и Джеффри Уатсона, в Шеффильде. – А как здоровье мамы? – спросила жена Остроголовченки, величественная старуха. – Ничего, благодарю вас, слава Богу. Она извиняется, что не могла придти – лежит, больная. – Так, так, – с элегантной рассеянностью кивнул головой Остроголовченко. – Дай Бог, дай Бог. Ну, господа – попрошу к столу. Закусите, чем Бог послал. Гости шумной, запинающейся толпой двинулись к столу. – Пожалуйста, водочки, винца. Егор Ильич, Марья Платоновна! Сергей Васильич, Василий Сергеевич! А ты Володя – пьешь? Снова покраснев от этого знака внимания, Володя Бердяга пролепетал, пряча в карманы громадные красные руки: — 103 —
|