|
Напротив, рожаницы издревле и по сути своей всегда олицетворяли женское животворящее начало и почитались в народе, начиная с позднего Каменного века, откуда дошли их глиняные изображения. В дальнейшем — практически до наших дней— сохранились обычаи чтить рожаниц. Раньше им приносились символические дары, устраивали в их честь массовые рожа-ничные трапезы, изображали рожаниц различными способами, в том числе и с помощью вышивки, традиции которой передавались от поколения к поколению точно так же, как и русская речь, устный фольклор, хозяйственные навыки. В стилизованных, хотя и весьма натуралистических, вышитых изображениях рожаниц воспроизводится процесс родов— жизненно важный акт продолжения человеческого рода и одновременно великое таинство природы (рис. 95). Отсюда космический смысл всего связанного с рождением и сотворением, а также дожившее до XX века сближение рожаниц со звездами. Рожающая женщина — повсеместно распространенный сюжет, встречающийся в Старом и Новом Свете. «Достаточно упомянуть найденные в Малой Азии (Чатал—Хююк) различные статуэтки, в том числе и рожающей богини (VI тысячелетие до н.э.), или же рожающей древнеиранской богини (рис. 96), северной женщины (X—XII века) (рис. 97) или ацтекской матери (XIV век) (рис. 98), скульптурное изображение которой воспроизведено на знаменитой фреске Диего Риверы и т.п. Культ русских рожаниц неразрывно связан с общечеловеческим культом Великой матери, повсеместно распространенным по всему Древнему миру. Прообразы Великой матери встречаются во всех древнейших цивилизациях, включая протославянскую, и уходят в самые глубины человеческого прошлого— вплоть до палеолита. Символика Великой кормящей матери просматривается в гипертрофированных женских признаках (особенно грудей) многочисленных каменных статуэток, найденных на территории Евразии (рис. 99). Каждая из таких «венер»— обобщенно-собирательный символ женского естества— деторождения и детокормления. В дальнейшем символика материнского начала претерпела изменения. Была канонизирована, к примеру, многогру-дость, что нашло свое законченное воплощение в классическом образе Артемиды Эфесской (рис. 100). По-своему хранил символику Вечного материнства русский народ. Помимо традиционного орнамента, выражающего женское начало, нетленный образ Великой матери сохранился в ритуальных глиняных фигурках, которые в условиях жестокого преследования и подавления язычества превратились в невинные на первый взгляд игрушки (рис. 101). На самом деле перед нами типичный архаичный образ Великой богини. В древнерусском и древнеславянском пантеоне наиболее подробные сведения о роли богинь— хранительниц жизни сохранились в южнославянском фольклоре. Так, по сербским верованиям, за судьбу ребенка отвечают четыре рожаницы: первая— Поренут, охраняет ребенка, пока он находится во чреве матери; вторая— Злата Баба [интересно сопоставить ее с русской северной Златой Бабой и Златогоркой Свя-тогорова былинного цикла. — В.Л], помогает при родах; третья — Жижа, покровительствует ребенку во время кормления грудью; четвертая— Жива, прядет ему жизненную нить, которую обрезает неумолимая Морзана. — 182 —
|