|
* * * Теперь вновь вернемся к небесным пряхам. При прядении нить представляет собой вытянутые в спираль льняное волокно или шерстяной волос. Спираль — только беспорядочную — образуют и нити в клубке (недаром он несет столь значимую магическую нагрузку в русском фольклоре, особенно в волшебных сказках, помогая герою в преодолении самых трудных препятствий). По народным представлениям, смерть— также обрыв нити жизни. Неудивительно, что в этом акте принимают участие и индийская Кали, и русская Мокошь. Вот почему столь трепетным было во все века у всех народов отношение к богине Судьбы, прядущей нити человеческих жизней, — Вечной Пряхе, по словам Александра Блока. Ее предначертания «кажуг Солнцу путь», ей подвластны сами боги, бессильные изменить уготовленное Судьбой. От древнего языческого мировоззрения по сей день сохранились в русском обиходе выражения: «нить жизни», «нить судьбы», «узловой момент», «завязка», «развязка». Сюда же примыкает «повитуха», «повивальная бабка» (от слова «вить»): она перевязывала повитью (скрученной нитью) пуповину новорожденного, соединяя его тем самым с небесно-космической нитью жизни. По архаичным обычаям пруссов— древнебалтийского племени, близкого по языку и культуре славянам и поголовно истребленного в ходе экспансии Тевтонского ордена на Восток, — мужчины и женщины обязаны были постоянно прясть в угоду богам: первые пряли лен, вторые шерсть. Прялку и веретено как приспособления для скручивания спираленитей можно смело назвать первой моделью Космоса. Многие русские прялки (ныне их можно увидеть разве что в музее) изукрашены резьбой и рисунками Вселенной, Солнца, Луны, звезд, их символического движения по небосклону. Народный космизм привел впоследствии и к серьезным философским обобщениям. Образ древнерусской богини Судьбы также не исчез бесследно. Он сохранился не только в фольклоре и в русских вышивках. Частично ее функции перешли и к христианской Великой Матери— Богородице. В киевском Софийском соборе сохранилось ее изображение с веретеном (рис. 93), вне всякого сомнения, навеянное более ранними дохристианскими представлениями о небесной пряхе. Как Илья-пророк занял место Перуна, а св. Власий заменил «скотьего бога» Велеса, так и к Богородице (а также и к другой христианской святой— Параскеве Пятнице) перешли многие функции языческой Великой богини— Мокоши. Поскольку богиня Судьбы предопределяла жизнь человека с самого его рождения (более того — с момента зачатия), ее покровительство неизбежно распространялось и на великое таинство природы— процесс деторождения. Здесь вспомогательными божествами в русской культуре традиционно выступают рожаницы (рис. 94) — спутницы бога Рода. Однако Род как носитель и выразитель патриархального мировоззрения, вне всякого сомнения, представляет позднейший языческий пантеон. Маловероятно, что в эпоху матриархата за важнейший процесс родовспоможения отвечало существо мужского пола. Его роль и во времена господства патриархальных отношений была чисто символической. — 181 —
|