|
О беспредельные Мойры, о чада любимые Ночи! Вам, о имущие много имен, я молюсь, о жилицы Области мрачного моря, где теплые волны ночные Полным ключом пробиваются в гроте из дивного камня. К области смертных длетаете вы, над землей беспредельной, Мчитесь к кровавому роду людскому со тщетной надеждой, В тонких багряных своих плащаницах выходите в поле Смертных судеб— а там колесницу свою всеземную Гонит тщеславие вечно, и мчится она постоянно Мимо меты, что поставил уклад, упованье, тревога, Издревле данный закон или власть беспредельно благая. <...> Дщери благого отца— о Лахесис, Клото, Атропа! Неотвратимые, неумолимые вы, о ночные, О вседарящие, о избавители смертных в несчастьях. То, что мойры— «чада любимые Ночи», прямо роднит их с русской Мокошью: ведь она также является сугубо ночным божеством, прядущим исключительно по ночам. (Интересно, не воспоминания ли о долгой полярной и приполярной ночи содержатся в данном архетипе?) Аналогичным образом представлялись и древнеримские парки, и древнескандинавские провидицы-норны. Последних тоже три: старуха Урд, зрелая волшебница Верданди и юная Скульд. Все три — вершительницы судеб всего мира и каждого отдельного человека. «Старшая Эдда» рисует эту картину торжественно и поэтично: Ночь была в доме, норны явились судьбу предрекать властителю юному; судили, что он будет прославлен, лучшим из конунгов прозван будет. Так нить судьбы пряли усердно, что содрогались в Бралюнде стены; нить золотую свили и к небу — к палатам луны ее привязали. На восток и на запад концы протянули, конунга земли нитью отметили; к северу бросила Нери сестра нить, во владенье север отдав ему. Правда, в другой песни Эдды уже говорится о множестве норн-прорицательниц. Но этому удивляться не приходится: у богинь Судьбы было множество ипостасей, со временем они приобретали вполне самостоятельное значение и даже материа-лизовывались в виде отдельных особей. Русские мифологи (И.П. Боричевский, А.Н. Афанасьев) проиллюстрировали это на примере языческих верований литовцев. По их представлениям, главная богиня Судьбы — Верпея (переводится «Пряха») восседает на небесном своде и прядет нить человеческой жизни, привязав ее конец к звезде. Когда же приходит смертный час, Верпея перерезает нитку и звезда гаснет. По убеждениям многих индоевропейских народов, у каждого из нас на небе своя звезда. Она нарождается, когда человек появляется на свет, и исчезает (или «падает»), когда обрывается нить жизни и человек умирает. На Русском Севере вообще полагали: на небе ровно столько звезд, сколько людей на земле. — 170 —
|