|
Молчание это не было, однако, как ошибочно полагали (да и теперь еще полагают) некоторые малоцерковные и вовсе нецерковные люди, признаком внутренней слабости Церкви. Скорее, напротив, оно свидетельствовало ярче всяких слов о ее непоколебимом убеждении, что "оружия воинствования ее не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь" (2 Кор. 10:4); говорило о ясном сознании, что защищать себя Церковь должна не протестами и возмущениями, а неуклонным следованием примеру Того, Кто, придя на землю, чтобы спасти мир, "будучи злословим, не злословил взаимно, страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному" (! Пет. 2:23). Помня, что, согласно предречению Апостола языков, "все желающие жить благочистиво во Христе Иисусе гонимы будут" (2Тим. 3:12), ведала церковь Христова своих мучеников, исповедников, верных Христу даже до смерти, чтила их "болезни и труды" и верила, что "Бог не попустит верным Своим быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение" (1 Кор. 10:13). Ныне по милости Божией, мы вступили в эпоху, когда многие наши соотечественники, под влиянием пережитого, стали обращаться к духовным сокровищам Православия, которое питало жизнь нашего народа на протяжении тысячи лет, протекут со времени крещения Руси. В обществе стали ослабевать былые предубеждения против существа и деятельности Церкви, и для многих открылся путь к пониманию ее природы как Носительницы мира Христова, желающей своему народу блага и духовного возрождения. И Господь наш возглаголал благая о Цекви Своей в сердцах властьимущих, оживив и укрепив тем самым в среде верующих надежду на то, что со временем отпадут все препятствия для свободного осуществления Ею своей заповеданной Богом жизнедеятельности. С более легким сердцем, чем это было ранее мы можем теперь возносить наши молитвы о "властех" нашего Богохранимого Отечества, "да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте" (1 Тим. 2:2). Мы и раньше исполняли в наших храмах этот апостольский завет, однако немалое число верующих, искренне ревновавших о благочестии, смущались, опасались или даже избегали выполнять этот нравственный долг, подчеркивая богоборческий характер "властей", а тех, кто совершал эти моления, подозревали в соглашательстве с гонителями и в предательстве по отношению к Православию. Церковь не разделяла такого рода опасений, хорошо зная, что древние христиане с чистой совестью следовали апостольскому наставлению: молиться о всех, "иже во власти суть", хотя бы они и были преследователями и жестокими гонителями веры Христовой. Но она скорбела о возникавших на этой почве разномыслиях и разделениях и, насколько это было в ее возможностях, старалась эти разделения смягчить. — 54 —
|