|
- Убегут? - Конечно. - Последний вопрос, - не унимался мужчина с записной книжкой, - говорят, волков стало больше. Чем вы это объясните? Сидорин на секунду задумался. - Чем объяснить? Время на Руси смутное, а во все смутные времена у нас хищников вдоволь разводилось. - Каких хищников? Волков? - Не только. И тех, кто о двух ногах. Извините, нам с тезкой пора, - И Асинкрит взяв девочку за руку, направился к выходу. Только тут еще не понимавшие, догадались, что перед ними не профессиональный экскурсовод. Сначала зааплодировал мужчина, к нему присоединились остальные. Сидорин смутился вконец: - Тоже мне, нашли артиста. У американцев, что ли, научились? *** - Простите, увлекся, - это первое, что сказал Асинкрит, подойдя к Лизе. – Добрый день. - Здравствуйте. По-моему, было здорово. Нет, правда... А где Галина? - Мама обещала подойти в кофейню. Наверное, уже ждет нас, - прояснила ситуацию Ася. Галина действительно их ждала. По ее виду подошедшие поняли: что-то случилось. - Юра, - крикнула Глазунова, - вот теперь можно: три эфиопских и сок. Ананасовый. - Галя, что-то случилось? - спросила Лиза. – Ты извини, шведы любопытными оказались... - Лиза, какие шведы? Ты вот это видела? – и Галина протянула Лизе газету. - «Окраина», - прочитала Ася. - Ты читаешь местную желтую прессу? – спросила Толстикова. - Вынуждена. Сволочь! Нет какая же она все-таки сволочь. Гадюка. Все трое удивленно уставились на Галину, а Юра чуть не вылил на себя чашку кофе. - Мама, ты что? - Страница четвертая. Читай. Прочитаете, тогда все поймете. Сволочи! Я ей все сказала. Принесли сок и кофе. Толстикова раскрыла четвертую страницу. С нее на читателей смотрел... Сидорин с фотографией женщины в руках. Подпись под снимком гласила: «Ничто человеческое им не чуждо». Сама статья называлась: «Врач – оборотень». Чуть ниже подзаголовок: «Он проснулся волком». - Ты мне скажи, Асинкрит, когда Любка тебя сфотографировала? Положим, диктофон у нее в сумочке был, она ее из рук не выпускала, а фотоаппарат? - Н-да, - только и сказала Толстикова, - зря это она. - Я ей все сказала. Когда мне позвонили и рассказали про газету – побежала в киоск и сразу к ней пошла. Эх, жаль, Аська ты здесь сидишь, я бы пересказала наш разговор. - Надо же, - неожиданно произнес Асинкрит, - никогда не думал, что я такой фотогеничный. - Асинкрит, прости, ты и впрямь ничего не понимаешь? То, что раньше знало четыре человека, теперь знают все. Тираж у этой вшивоты – пятьдесят тысяч экземпляров. Затем пойдут перепечатки. Тебя опозорили, выставили голым на всеобщее обозрение, а ты о фотогеничности говоришь. — 63 —
|