|
- Издеваетесь? – Лицо Вадима приняло страдальческое выражение. – А вы знаете, я даже рад. - Чему, Вадим? – спросила Галина. - Тому, что глаза мои вовремя открылись. Боже мой, с кем я жил, с кем дружил. Они... вы не понимали меня, никогда не понимали... - Слушай, Глазунов, - перебила мужа Галина, - получается, что если я не признаю за картину «Черный квадрат» Малевича, если не считаю великим Вознесенского... - Чтобы что-то считать, надо вначале что-нибудь понимать. Например, в живописи, поэзии. Получила? - Ты перебил меня, Глазунов. Закончу мысль. Если я думаю не так, как ты, люблю не тех, кого ты любишь, значит, я тебе чужая? - По духу – да. - И наши годы вместе, и ребенок, и еще один, который скоро родится, все это, выходит, мелочь по сравнению с поэзией Вознесенского? - Галя, но почему ты всегда утрируешь?! - Нет, Глазунов, я не утрирую, а пока просто задавала вопросы. А вот теперь слушай. Я много лет живу с человеком, который, как попугай, с гордостью повторял одну фразу: «Я не разделяю ваших убеждений, но готов отдать жизнь, чтобы вы имели на них право». Цитирую не дословно. О жизни мы не говорим, не надо ее отдавать, но неужели Фрейд стоит того, чтобы вести себя вот так? И вообще, ты помнишь, зачем мы здесь сегодня собрались? - Ребят, что у вас произошло? – наконец, не выдержав, подала голос Братищева. - Ой, Любонька, - вступила с места Толстикова, - как же я рада тебя видеть! Приход журналистки и напоминание Глазуновой о цели этой встречи повлияли на собравшихся - вскоре все успокоились. Первой заговорила Лиза: - Если позволите, я верну вас к тому месту разговора, когда наши мужчины заспорили. Сначала о Фрейде, а затем о роли интеллигенции в судьбе России. - А еще чуть-чуть назад можно? Для опоздавших, - попросила Люба. - Только ради тебя, солнышко. Как мы поняли, проблемы наши начались тогда, когда Асинкрит и Вадим попытались узнать подробности о смерти родителей маленькой Лизы. - Не попытались, а узнали, - поправил Толстикову Вадим. - Правильно. Узнали. И связали все произошедшее с нашим депутатом Государственной Думы Павлом Валерьевичем Исаевым. Но неожиданно на сцене появился новый персонаж, помощник Исаева Георгий Александрович Львовский. Точнее, мы знали о нем раньше, но не знали, что он... - Кукловод, а Исаев – марионетка, - подсказал Вадим. - Молодец, Петрович. Ты же нам популярно объяснил, что психологический тип этот очень редок. - И вспомнил, что один немецкий фельдмаршал, то ли Йодль, то ли Кейтель, любил говорить, что для него удовольствие - казаться менее значимым, чем он есть на самом деле. – Было видно, что Глазунов потихоньку отходит от нервной горячки. – И я вспомнил великого Фрейда, ибо понять без него Львовского... — 205 —
|