|
- Верно, и люди там хорошие живут. Так вот, в Старице зашел я в книжный магазин. Смотрю – лежит сборник местных поэтов. «Первоцвет» называется. Они ведь разными бывают, местные поэты. Не знаешь, на что набредешь – то ли на золотой рудник, а то ли, как вы говорите, на любовь-морковь. Попросил я посмотреть книжечку. Открываю – как люблю – наугад... - И что? - Видите, приобрел. - А теперь спешите подарить ее мне? - Во-первых, расстаюсь с болью, а во-вторых, дарю при одном условии: если вы сейчас раскроете ее на той же странице, что и я: Что вы так смотрите на меня? Берите, и открывайте смелее. - Вы издеваетесь? - Отнюдь. Я не сомневаюсь, что вы откроете книгу там, где надо. - Кому, простите, надо? - Мне. Вам. Константину. - Открыла. Читать? - Читайте. - Зоя Кузнецова. Это, наверное, ее портрет. Знаете, Асинкрит, не хочу ее обидеть, но внешность... не очень поэтическая. - Плохо, Любовь Евгеньевна. Забыли вы уроки Алексея. Видеть то, что видят все – не мудрено. - Но вы не сказали, я открыла ту самую страницу? - Ту самую, Любовь Евгеньевна. - И вы не разыгрываете меня? - Под фотографией стихи. Прочитайте их вслух, пожалуйста. - Я вообще-то... - Неправда. Вы чудесно читаете. - А откуда... Впрочем, хорошо, если гость просит. - Вот именно. И откашлявшись, Любовь Евгеньевна стала читать. И чем дальше она читала, тем глуше становился ее голос. Константин, закрыв глаза слушал «тетю Любу», а Сидорин почти с нежностью глядел на эту невысокую женщину. Так глядят на очень дорогих людей, с которыми, однажды соединив нас, судьба разлучает навсегда. Наш маленький город. Глухая окраина. Привычная слякоть и лужи. По улицам Ангел бродил неприкаянно И людям заглядывал в души. А мимо все шли горожане уставшие Под грузом обычной заботы И белые крылья небрежно топтавшие, И вслед бормотавшие что-то... И шел он меж нами, светло и отчаянно Дрожала в ладонях лампада... А снег вдруг просыпался с неба нечаянно, И падал, и падал, и падал. В комнате воцарилось молчание. Его нарушил Сидорин. - Ладно, мне пора. Счастлив был познакомиться с вами, Любовь Евгеньевна. - А со мной? – спросил Корин. - И с тобой, Константин. - Асинкрит, - тихо сказала женщина, - спасибо... за подарок. И, если можно, скажите: это правда, что страница – та же самая? - Правда, - улыбнулся одними глазами Сидорин. Когда дверь за ним захлопнулась, Любовь Евгеньевна спросила своего друга: - Костик, как ты думаешь, откуда этот человек... - Узнал про стихи дяди Леши? - Да. - А ты не поняла?– спокойно ответил Константин, - он сам ему об этом и рассказал. — 185 —
|