|
- Да, - только и сказал отец Леонид. – А рукопись все-таки до конца прочитайте. Там не только Двойник пишет, но и Орлов, который очень любит и Энск, и Россию. - В том то и дело, что я таскаю ее, а вдруг Владимиру Олеговичу она нужна. Пойду, покаюсь, если еще разрешит подержать у себя – обязательно прочту. - Там вся проблема… Впрочем, действительно, сначала прочтите, а потом мы поговорим. Если мы поймем Орлова, то поймем, что сейчас происходит с русским интеллигентом. Пока они разговаривали, не замечая вокруг ничего и никого, из подъезда старинного и обшарпанного двухэтажного дома вышел человек с кожаным портфелем. Он зябко поежился, поднял воротник – и вскоре растаял во мгле. Это был Владимир Олегович Орлов. *** Попрощавшись с отцом Леонидом, Покровский направил стопы к тому же подъезду. В нос ударил запах кошачьей мочи и табачного дыма. Тускло горела лампочка, настолько тускло, что Арсений почти не разглядел лица женщины, спускавшейся по лестнице ему навстречу. На какое-то мгновение их взгляды встретились. На писателя глянули огромные карие глаза. «Красивые, но какие грустные» – промелькнуло в голове Покровского. Женщина несла в руках несколько больших пакетов. Он посторонился, чтобы пропустить ее, но спустившись по лестнице еще на две-три ступеньки, она обернулась: - Вы в редакцию? - Да. - Там никого нет. Уже пять часов. - В мои годы мы из редакции уходили затемно. - В мои тоже, Арсений Васильевич. - Мы знакомы? - Нет, просто я здесь корректором работаю. - Понятно. Что ж, будем считать, что вот так постепенно я познакомлюсь со всей редакцией «Энской зари». Вас зовут… - Галина. Галина Аркадьевна. - Очень приятно. - Мне тоже. Простите, руки вам подать не могу. - Это вы меня простите, - спохватился Арсений,- позвольте я вам помогу. Такая хрупкая, разве можно такие тяжести таскать? - Так больше некому. Сегодня у нас наконец-то зарплату дали, пятница, сами понимаете… - Не совсем, Галина Аркадьевна. - В Энске это главный рыночный день. Вот я и затоварилась по полной. - Послушайте, - Арсений сделал еще одну попытку взять у женщины свертки, - давайте ваше богатство, обещаю, все будет в целости-сохранности. Я провожу вас. - Никогда и ничего не обещайте, Арсений Васильевич. Приятно, конечно, что заезжие писатели такие джентльмены, но боюсь, сейчас от яиц, купленных мною, останется месиво. Они вышли на улицу. - Не передумали? - Нет. - Тогда нам в ту сторону. - Здорово! И мне тоже туда. - Я знаю, Арсений Васильевич. Монастырь от моего дома совсем недалеко. — 73 —
|