|
Арсений обернулся. Память его была устроена необычно. Он действительно на следующий день после приготовления манной каши забывал, сколько манки и сахара надо сыпать в кипящее молоко. Но лиц людей, с которыми общался не забывал никогда. Вот и сейчас, впервые глянув на подошедшего к нему человека, у Арсения словно включился бортовой компьютер: «Интеллигент, за пятьдесят, волосы седым ежиком, очки не в модной оправе, в глазах усмешка, голос с хрипотцой». Все – теперь незнакомец, - пока незнакомец, - в «базе данных» писателя навсегда. - Плохое. Длинновато будет. Да и желтизной отдает. - Ваш вариант? - В «сержантскую» за вдохновением. Кстати, а почему – «сержантская»? - Да кто ж ее знает, Арсений Васильевич. Сколько она стоит, родимая, столько ее так и называют. По закону жанра Арсений должен был удивиться тому, что незнакомец называет его по имени-отчеству, но он не доставил тому такой радости и сказал совсем другое: - А в моем родном городе подобное заведение называли изысканнее: «рюмочная». - Но у нас оригинальнее, согласитесь. Сколько по Руси было «рюмочных», а «сержантская» - она одна. – И почти без паузы: - Позвольте порекомендовать вам, Арсений Васильевич, вон ту бутылочку? - Ту? - Именно, ту, что смотрит на вас справа. - На меня? А мне кажется на вас. - Согласен на компромисс: смотрит на нас двоих. Нашего областного завода, еще не успели сильно избаловаться – качество отменное. - Вы не поверите… - Владимир, Владимир Олегович, но лучше просто Владимир. - Очень приятно. Арсений Васильевич, лучше просто Арсений. Они, не подавая друг другу руки церемонно раскланялись. Продавщица удивленно посмотрела на них: в самом деле, здесь эти поклоны выглядели странновато. Но будь женщина повнимательнее, она заметил бы, что тот иронический огонек, что святился в глазах незнакомца, как огонек от одной спички к другой, перекинулся в глаза Арсения. - Так чему я не поверю? Знаете ли, Арсений Васильевич… Арсений, я по сути очень доверчивый человек. Верю всему и всем. - Тогда поверьте, что я зашел сюда просто из любопытства. Мне, как русскому писателю все интересно. Но, думаю, вам, как журналисту, тоже. Владимир Олегович удивленно приподнял брови, но не стал спрашивать, откуда собеседнику известна его профессия. - Значит, просто из любопытства? - Из-за него, окаянного. - И сейчас повернетесь и уйдете отсюда? - Не знаю. - Хвалю, честный ответ. Писатель только пожал плечами: - Какая честность? Бог с вами! Просто слаб – вот и все. Знаете, одна нога у меня уже за порогом, а другая здесь. — 45 —
|