Тайна, которая в Вас самих

Всех поднимаем. Немного перехватил, у каждого с собой что-то есть. Теперь уже галопом по дороге разъезженной, разбитой. Все грязные. Какой-то возик чуть не смели, он успел свернуть. Если бы не отъехал, кто-нибудь мог бы и заехать, народ же несдержанный.

Подъезжаем к городу. Стены деревянные, не очень высокие, бывают и повыше. Башни угловые и над воротами. Ворота закрыты, моста нет. На другом берегу кто-то стоит. Ров небольшой, наполнен водой, берега не обрисовываются. Достаточный, чтобы пока на коне переплывает, подстрелить. Кричим: "Спускай!" Тот тоже что-то кричит. Мои разбредаться начали, я кричу: "К мосту!" Кто-то ворчит: "Моста-то нет". Кто-то достал стяг, он достаточно красивый: голубого цвета, на нем белый ангел с мечом. Правда, тот быстро промок. С той стороны спустили мост, открыли ворота, мы заехали внутрь. Нас много, мы даже все на мосту не поместились. Мост - просто деревянная платформа, спускается на цепях. Катушки крутят мужчины. Кто-то выезжает впереди, я к нему подъезжаю.

- Вас сколько?

- Семьдесят пять.

Он смотрит на меня пристально. На коне, высокий, доспехи разукрашенные, на пластинах резьба, плащ красный (мой синий), шлем тоже украшен. Это - воевода.

"Войск нет", - я говорю, потом спрашиваю: - "Где пруссы?" Он говорит: "Сейчас дождь, они в лагере". Я спрашиваю: "Сколь­ко у нас копий?"

- Моих три сотни.

- А их сколько?

- Около пяти.

- Не больше?

- Скорее больше, мы точно не знаем.

- Еще люди будут?

- Нет.

Потом мы молчим какое-то время. Разговор на площади перед съездом. Мои люди начинают постепенно растекаться по окрестным домам. Я кричу: "Не расходиться!" Они удивленно смотрят.

- Город мы удержим, - говорит он.

- Еще бы, нас почти столько же.

Потом я подъезжаю к какому-то молодому, хорошо одетому, но не так, как я, то есть чуть победнее.

- Где лагерь?

- По ту сторону, - он отвечает. - Почти открытый.

Вместе подъезжаем к воеводе.

- Надо выводить людей.

- Нас меньше.

- Зато они спят, - молодой говорит, хлопает по мечу, - мы сильнее.

- Нас разобьют, - старший говорит. Ему лет 35-40.

Сзади еще один подъезжает, довольно старый.

- Свен, надо вылазку сделать, - обращается к старшему.

- Нельзя.

- Мы его разобьем, - молодой говорит, смеясь, - нас почти полтыщи.

Старший говорит:

- Четыре сотни.

Подъезжает еще один, говорит:

- Этого хватит.

Дождь еще сильнее льет, все закоченели.

- Нельзя в такую погоду, - старший говорит. Я ему отвечаю:

- Сейчас и надо.

- Нет, стоим в городе, нельзя.

Я начинаю явно злиться.

- Мы должны сохранить рать, - это он говорит. Я: