Тайна, которая в Вас самих

...

Подлесок. Опять он, едет навстречу, я еду в город. Кто это, он еще жив? Но это поправимо. Дождь идет, довольно холодно. Кто-то из наших кричит. Мы большим отрядом. Он спокой­но едет по касательной, выезжает на дорогу, поворачивается к нам, смотрит. Мне становится как-то не по себе, кажется, что он смотрит на меня. Наши замолкают. Такое впечатление, что у него в глазницах что-то блестит. Мой конь ушами дергает, как-то беспокойно себя ведет. Зато у того как каменный. Мы стоим. У меня чувство недоумения по его поводу: во-первых, я давно таких не видел. Он мотается, где хочет. О нем иногда говорили, что ведет он себя очень странно, никто не видел, чтобы он нападал. Если на него нападают, он пытается уйти, если может. Но если пару случаев и было, никто не знает такого, никто не рассказывал, рассказывать-то было некому. Мы не знаем, кто он, народ начинает волноваться.

- Словить его надо.

Гул стоит, громко кто-то крикнул. Без надежды, что он меня поймет, спрашиваю: "Ты кто?" Он хрюкнул не хрюкнул, басистым, чуть хрипловатым голосом говорит: "Там", - показывает на северо-восток, поворачивается и едет дальше по той же прямой, несмотря на холмики, объезжать их совершенно не собирается. Его конь этому не сопротивляется. Конь вороной, довольно крупный, и сам товарищ достаточно крупный. Мы немного прибалдеваем.

- Тот же? - кто-то спрашивает. Я говорю:

- Да.

- Кто он?

- Мы его той зимой встречали.

- Хватит, едем.

- А как же этот?

Я игнорирую, поскакал. Народ нехотя, ворча едет следом. Довольно долго едем. Уже вечер. Дождик еще моросит. Мы выставили стражу, под деревом разлеглись. Довольно мокро. Было несколько шатерчиков, некоторые улеглись туда. Я не лег, ходил. Вообще мне полагается шатер, кому-то взбучку устроил за сонливость. Я - старший. Обошел человек пять. Народа много. Мотыляюсь. Не ели.

Мы едем в Псков, рядом. Там неприятности, пруссы напали. Нас никто не вызывал, мы сами, нас послали. Князя нет, он на юге где-то в пределах нашей земли, готовит войско где-то здесь, в округе. Около трех суток надо туда скакать. Еду не берем. По дороге деревни бывают, приезжаем, расходимся по избам, там кормят. Мы входим довольно живо, но, если не пус­кают, тогда вламываемся в разные избы, не в одну же, иначе же они с голоду умрут. Просим, но довольно приказательным тоном. В этот раз не заходим.

Выехали под вечер. Полутора суток без ночевки. Небо начало уже сереть. Лесок, за нами поляна. Я немного прикорнул около костерка, устал, рука болит. Справа жарко, слева холодно. Темень.