|
Когда я въезжаю в город, вижу следующую картину: как начальник дерется с молодым, который тоже сотенник, как я, на мечах. Народ вокруг молча смотрит. Дерутся, я подъезжаю, спешиваюсь. Смотрим на это все. Это считается нормально, но вообще между чиновниками не принято так выяснять отношения, особенно в момент несения полномочий. Но это логично, или он должен был нас всех пересажать, либо мы. Он сотенника ранил, мы разошлись по домам, которые нам любезно предоставили местные жители. Спали довольно долго, ведь перед этим четыре ночи не спали толком. Телоповреждений у меня не было, принял несколько касательных ударов, может быть, есть синяки. Это был какой-то сброд вооруженный, даже весело было их туда-сюда мотать. ... Мы на мосту стоим, двое нас. Без коней, даже без щитов, один меч висит только, он в ножнах. У меня даже шлема нет. Мостик небольшой, деревянный через речку в полшага: переброшены два бревна, сверху настил, на нем перильца из веток с одной стороны, и то не полностью. У въезда солидные загородки из бревен. Мы стоим смотрим на воду. Рыбка плескается. День обыкновенный, не очень. Вдруг мой товарищ толкает меня довольно ощутимо в руку. Вижу, что на мостике с той стороны стоит наш старый знакомый. Между рожками перышки что ли. Что-то поднимает - меч обыкновенный, не тот, что был. Конь, на нем висит щит и двуручный меч. Щит интересный - металлический, шесть углов, очень красивый, выдавлен шар, борозда, резьба. Судя по тому, что не особенно помят, ясно, что мало использует. Меня дрожью немного пробило. Он вышел на мост, дошел почти до половины. Мы стоим смотрим. Я нахалявку, с одним мечиком. Дурак, что не вооружен. Тот поднимает меч, показывает на моего товарища и говорит: "Один". Акцента не заметно, глухой голос, но звучный и в то же время хриплый. - Сейчас я этого бродягу проучу, - напарник. - Аккуратнее. Черный разворачивается, отходит к коню. - Хей, - мой спутник. Тот берет щит с коня, хлопает по коню, который разворачивается и уходит. Он стоит там, мой подходит, замахивается - и они начинают. Удар довольно сильный, а щит не гнется: очень сильная вещь. Они дерутся, черный подставляет щит под меч, плашмя им ударяет. Мой спутник с обрывчика сваливается, начинает выкарабкиваться, я подбегаю помочь. Тут выходит конь, этот спокойно кладет на него меч, щит и достает двуручный меч, хлопает коня. Мой товарищ успел вылезти, удивленно посмотрел на смену вооружения. Я начинаю волноваться, но подумал, что с двуручным управляться труднее, не так маневренно. Мой товарищ имеет шанс. Делает пару ударов черный, мой напарник уходит к мосту, потом ударяет того слева по голове, тот отбивает, потом протыкает в грудь - и напарник падает. Я подбегаю, а тот успевает отойти. Смотрю этого, устанавливаю, что он мертв, подбегаю к тому. Тот уж возле коня, садится на него. Я замахиваюсь, он отбивает, отскакивает и показывает по направлению севернее и ускакивает. Возвращаюсь к своему. Он был сильным воином. Что меня повергло в недоумение, так то, что, когда он отходил, я думал: он играется, но, когда его с первого удара свергли, мне стало страшно. В некоторой панике бегу к селу, возвращаюсь с народом, уносим. — 277 —
|