Йога - путь воина

К тому времени, когда пришел десятый гуру сик­хов, десятый Мастер, все стало мертвым. Тогда они за­крыли линию и сказали: «Теперь нет больше Мастера. Теперь само писание будет Мастером». Вот почему они называют свое писание «Гуру-грант» — Мастер-писание. Теперь больше не будет присутствия никакой личности; теперь Мастером будет только мертвое писание. А когда писание мертво, все тщетно — не только тщетно, оно отравляет. Не позволяйте в своем теле присутствовать ничему мертвому. Это создаст яд, который разрушит всю вашу систему.

Здесь нечто родилось, получило свое начало. Оно свежо, но именно поэтому очень трудно его и увидеть. Потому что, если вы подойдете к Гангу, к истоку Ганга, там он будет таким крошечным— свежим, конечно; он больше никогда не будет таким свежим, потому что, ко­гда он движется, он собирает много всякого мусора, на­капливает, становится все более и более грязным. В Каши он самый грязный, но тогда вы называете его «Святым Гангом», потому что теперь он стал таким огромным. Он насобирал так много грязи, что теперь даже слепой может ее увидеть. В Ганготри — там, где начало, у истока — вам нужно быть очень восприимчивыми. Только тогда вы сможете увидеть; иначе, вы увидите просто мелкие струйки воды. Вы даже не сможете пове­рить, что эти мелкие струйки могут стать Гангом — это невероятно.

Прямо сейчас очень трудно увидеть, что происхо­дит, потому что это очень-очень тонкий поток, он еще совсем ребенок. Люди не узнавали Ришабха, первого джайнского Тииртпханкара, но они могли узнать Махавиру. На самом деле, в восточном уме родоначальник джай­низма Махавира. Из-за того что Махавире в Индии отда­ют такую огромную дань уважения, вы не можете даже подумать, что родоначальником был кто-то другой? Ри­шабх стал легендой, был забыт; он мог быть, а мог и не быть, его не считают историческим персонажем — это давно забытое прошлое — и вы почти ничего о нем не знаете. Махавира — исторический персонаж, он как Ганг, возле Бенареса, Каши — такой огромный.

Помните, что начало так мало, но больше никогда таинство не будет таким глубоким, как в начале. Начало есть жизнь, а конец есть смерть. Вместе Махавирой в традицию джайнизма вошла смерть. Вместе с Ришабхом вошла жизнь, и стекла вниз по Гималаям к земле.

Для меня не было никого, кто бы был ответствен­ным, никого, кто бы давал мне указания, но было дос­тупно столько помощи. И если вы принимаете ее во всей ее тотальности, тогда указания может давать более чем один-единственный Мастер. Когда я говорю о Патанджали, Патанджали помогает мне. Я могу говорить с вами точно так же, как если бы это делал он сам. На самом деле я не говорю, это не комментарии. Это сам он использует меня как средство. Когда я говорю о Герак­лите, он здесь — но как помощь. Это вы должны понять, и стать более восприимчивыми, чтобы вы смогли уви­деть начало.