имеет в виду не себя, вовсе нет. Он говорит о высшем состоянии. Его уже нет, кому же быть смиренным? Уясните суть: некому гордиться, некому смиряться. Всякая гордость и смирение - это игры эго. Настоящий человек ни горд, ни смиренен, его просто нет. Тогда все его слова не имеют никакого отношения к его личности. Он всего лишь зеркало, которое отражает высшее состояние. Чао-Чу говорит о высшем состоянии. Он слился с высшим состоянием. И король понимает его. Услышав такой удивительный ответ... Ответ действительно удивителен. Святые говорят иначе. Однажды меня пригласили на религиозную конференцию. Со всей Индии на нее пригласили триста святых. Я удивился, зачем пригласили меня, я же не святой. Мне показалось такое решение ошибкой... Рабочие соорудили громадную сцену, на которой все три сотни святых могли усесться вместе, но они не были готовы сидеть на одной сцене, на одной высоте, вместе с другими. Никто не был готов к этому! Все святые хотели сесть чуть-чуть выше других. Ситуация оказалась неразрешимой! Как вы можете угодить трем сотням святых, которые все разом просят себе место чуть-чуть выше, чем у соседа? Сцену приготовили на триста человек, тысячи людей собрались послушать их, но каждый святой говорил с людьми, только когда сидел один на той большой сцене. Не было возможности даже свести святых вместе. Но стоило заговорить с ними, как они отвечали: «Мы всего лишь пыль да и только. Мы смиренные люди, слуги Бога, слуги смирения». Некоторые из них даже раз в год мыли ноги бедняков. Все это формальность! Но они не смогли сесть вместе на одной сцене. Один из этих трех сотен святых привез с собой свой золотой трон и хотел воссесть на него. Другие святые сильно рассердились из-за этого. Они кричали: «Не позволяйте efay сесть на трон! Если он сядет на золотой трон, тогда подайте и нам золотые троны такой же высоты». Вы понимаете, какого рода оные господа? Это святые или обезьяны? Даже обезьяны не настолько тупые! Я видел, как обезьяны просто сидели на деревьях, на одних ветках, и радовались. И никому из них не было дела, что кто-то сидит повыше или пониже. Но стоило заговорить с теми святыми... а все они обращались к аудитории с великим смирением. Набожный эгоизм! Религиозный эгоизм! А набожный, религиозный эгоизм гораздо опаснее всякого другого эгоизма. Все их поведение, все их разговоры - это всего лишь красивый фасад, одно лишь притворство. Люди уважают смирение, вот они и притворились смиренными, чтобы их уважали. Вы видите стратегию и лукавство эго? Эти люди превратили всю религию в формальность. — 43 —
|