Мгновения вечности

Тысячи телеграмм приходили в каждую тюрьму, письма, стихи, сотни букетов цветов.

Им приходилось менять тюрьмы по той простой причине, что в тот миг, в кото­рый средства массовой информации узнавали о том, в какой я тюрьме, они начина­ли досаждать им, задавать им вопросы, как я там себя чувствую, как мое здоровье, где врачи, они говорили, что хотят встретиться с врачом, который за мной смотрел. А это было очень опасно для них, потому что они пытались заставить меня подпи­саться чужим именем какого-то там Дэвида Вашингтона, и теперь все узнали об этом.

Они перевезли меня в другую тюрьму, которая находилась на расстоянии шест­надцати миль от города, чтобы средства массовой информации не могли туда доб­раться. Но они ошиблись. Средства массовой информации на Западе обращают очень большое внимание на то, чтобы помогать людям, помогать им защищать свободу. Они больше не просто сообщают людям разную информацию, но делают нечто большее. Они защищают каждого отдельного человека против правительст­ва, против собственного правительства.

Вся Америка с большой симпатией наблюдала за мной. Даже те люди, которые не имели ни малейшего понятия о том, кто я такой, не зная о том, что я делаю и чем занимаюсь, посадив меня в тюрьму, сделали так, что вся Америка узнала про об­щину, узнала о том, что правительство уничтожает ее, узнала о фашистском отно­шении и бюрократии. Меня полюбили и поддерживали. Не было ни одного чело­века, который был бы настроен против меня: ни в тюрьмах, ни снаружи тюрем, когда я переезжал из одной тюрьму в другую, люди стояли по обе стороны дороги, и бросали цветы, махали руками, чтобы я чувствовал их поддержку.

Они не допускали средства массовой информации. Но средства массовой инфор­мации изобретательны. Они установили однажды микрофоны вдоль дороги, на машине, и когда я вышел из ворот, все, о чем говорили, было слышно. Они хотели мне просто сказать: «Мы вас любим, Бхагаван. Что бы с вами ни делали, помните, это не мы!»

На самом деле, они совершили ошибку. Благодаря им вся Америка осознала, что их собственное правительство не хочет, чтобы исчезла нищета, чтобы люди радо­вались и веселились, они узнали о том. Что их собственное правительство — враж­дебно к ним относится. Они относились ко мне с большой симпатией. Эта симпа­тия была такой сильной, что я мог составить конкуренцию президенту США, пото­му что все средства массовой информации выражали столько симпатии ко мне. Правительство, должно быть, было в шоке. Они не могли предсказать того, к чему это приведет.