Мгновения вечности

Но этот судья не был настоящим. Это была женщина, причем она была всего лишь судьей штата, она только ждала своего назначения и должна была стать фе­деральным судьей.

Тюрьма в Оклахоме

Четвертого ноября Раджниша перевели в окружную тюрьму округа Оклахома. Правительственный прокурор, прокурор США настаивал на том, чтобы вопрос о том, чтобы меня отпустили под залог, решался в Орегоне. Это казалось неле­пым, шесть человек вместе со мной были арестованы здесь, и их отпустили под залог, почему же мне этого не разрешили?

Это происходило по той причине, что они решили меня провезти по нескольким тюрьмам. Самолету нужно всего шесть часов, чтобы перелететь в Орегону, но они нашли какой-то самолет, который везет заключенных, останавливаясь по пути. Даже сам пилот самолета сказал мне, что еще никогда раньше с таким не сталки­вался. Вот что он мне сказал: «Когда мы подлетали к штату Орегона, внезапно мы получили приказ, сменить направление полета. И тогда я понял, что они решили просто помучить вас». И мне пришлось полететь в другую часть страны, в другую тюрьму, которая находилась на большом расстоянии, и за двенадцать дней мы сменили пять тюрем».

Интересно то, что когда каждый раз самолет приземлялся, я выходил из него, и садился в полицейскую машину, человек, который забирал меня и передавал в ру­ки чиновника государственного департамента, шептал мне на ухо, а я сидел рядом, и мог слышать о чем он шептал: «Этот человек опасен, не делайте ничего прямо, даже не прикасайтесь к его телу, потому что за ним наблюдает весь мир, и после того, как его выпустят, он расскажет все, что происходит в этих тюрьмах. Так что будьте с ним вежливыми, и ведите себя достаточно разумно, не относитесь к нему, как к преступнику».

Это послание передавалось постоянно каждый раз, когда меня перевозили из од­ной тюрьмы в другую. Они не прикасались к моему телу, и не делали ничего на­прямую. Они пытались делать всякие гадости косвенным образом, но им не удава­лось вывести меня из равновесия.

Например, я приехал в одну тюрьму около одиннадцати часов ночи, и чиновник не хотел писать мое имя на бланке, и попросил, чтобы я записал имя: «Дэвид Ва­шингтон».

Я спросил у него: «Это согласуется с законом и конституцией, если я напишу чужое имя, и не будут писать своего имени? Я не буду этого делать. Вы должны поддерживать закон. Вы Закон и Правосудие. Но какой же вы закон в таком слу­чае? Я так устал, мы прилетели посреди ночи, и вы теперь хотите, чтобы я подпи­сался чьим-то чужим именем? Вам придется дать мне объяснения!»