Мгновения вечности

Я полуразрушенный дворец, но если ты посмотришь внимательно, ты увидишь, что я тот же. Я все еще помню твои слова, твою любовь. Это доверие, которое ко­гда-то было между нами, помнишь ли ты о нем до сих пор? Я не знаю как ты, но я все равно помню».

Почему я все время пою песню Нурихана? Это своего рода сверление. Это не сверление зубов, хотя если вы будете продолжать постоянно сверлить, дойдет дело и до зубов, но это повторение красоты, язык поэзии прекрасен. Я знаю, что ей бу­дет трудно понять и приветствовать это.

Еще мгновение раньше я вошел, и я слушал одного из величайших флейтистов: Харипрасада. Это пробудило во мне много воспоминаний.

Есть много видов флейт в мире. Самая знаменитая — арабская флейта, самая кра­сивая — японская, есть много других. Но с маленькой индийской бамбуковой флей­той ни одна не сравнится своей сладостью. Харипрасад настоящий мастер игры на флейте. Он играл передо мной, не один раз, но много раз.

Я слушал снова и снова, не Харипрасада, но другого флейтиста. В Индии флейта имеет два измерения: одно: южное, и другое: северное. Харипрасад Чаурашья — северный флейтист, я слушал его полную противоположность, одного южного флейтиста.

Этого человека мне представил Пагал Баба. Когда он представил мне его, он ска­зал музыканту: «Вы можете не понять почему я представляю вам его, по крайней мере, сейчас вы этого не поймете, но однажды вы сможете это понять по воле Бо­га».

Этот музыкант играет на той же флейте, но совершенно по-другому. Южная флейта намного более проникновенна, она тонка. Она входит и встряхивает в вас нечто тонкое. Северная флейта необычайно прекрасна, но она немного постная, такая же, как Северная Индия.

Всю ночь ветер свистел в деревьях. Звук был настолько прекрасный, что напоми­нал Паналал Гоша, флейтиста, которого Пагал Баба представил мне. Я включил его музыку, но он все делает по-своему. Он представляет все очень долго, к тому вре­мени, когда Гудия позвала меня, это было только вступление. Я имею в виду то, что он еще не успел даже начать играть на флейте. Ситара и табла только подгото­вили почву для того, чтобы он играл на флейте. Прошлой ночью я слушал его му­зыку снова, по прошествии двух лет.

Однажды сидя в моей комнате, Шила в шутку предложила мне бутылку шампан­ского, она думала, что я откажусь, она меня не знает. Я сказал спасибо и принял ее предложение. Она была удивлена. Вивек засмеялся, все сеялись, когда я налил шампанское в стакан и выпил. Вивек сфотографировал меня. Они потом спрятали эти фотографии, но я уговаривал их, чтобы они отдали фотографии, не складывала их в кипу, как карты.