Мгновения вечности

Этим утром я понял одно, не то, чтобы я не понимал этого раньше, но я не пони­мал того, что об этом нужно говорить. Теперь нужно сказать об этом.

Двадцать первого март тысяча девятьсот пятьдесят третьего года случилось уди­вительное событие. В этот день случилось много удивительного, но я говорю толь­ко об одном. А о другом скажу в свое время. На самом деле, еще немного рано говорить вам об этом, но утром мне напомнили об этом. Так вот, после этой ночи я потерял полностью ощущение времени. Насколько бы напряженно я ни пытался почувствовать время, я не мог этого сделать, другие могут хотя примерно прики­нуть сколько времени.

Причем не только это, каждое утро мне приходится выглядывать из окна, чтобы понять, я спал днем или ночью, потому что я сплю два раза в сутки. И первое, что я делаю днем после того, как просыпаюсь, смотрю на часы, чтобы проверить, день сейчас или ночь.

Эти часы опасны, лучше даже не вспоминать о них. Я хочу подарить их кому-нибудь, но я еще пока не встретил человека, которому мне бы хотелось подарить их. Это будет настоящее наказание, а не подарок. Это электроника, так что как только электропитание кончается, иногда часы останавливаются, могут зависнуть в двенадцать, и тогда вы можете понять: электричество кончается.

Иногда мне хочется их просто выбросить, но мне их подарил очень хороший че­ловек, и я не могу легко расстаться с вещами. Это неуважение. Я жду человека, которому мог бы подарить их.

У меня, на самом деле, не одни, а две пары таких часов. Одна в каждой комнате. Иногда я впадаю в заблуждение из-за них. Обычно иду спать в одиннадцать три­дцать спать, самое большее в двенадцать днем, но редко. Однажды я выглядывал из под дырочки в одеяле, часы показывали двенадцать, и я сказал себе: «Это зна­чит, я только что лег поспать». И я снова уснул.

Через час или два я снова посмотрел. «Снова двенадцать», — сказал я себе. «Странно, сегодня время кажется полностью остановилось, — подумал я, — лучше поспать еще, чем встать и увидеть, что все другие еще спят». И я отправился спать.

Теперь я дал наставления Гудии, что если я не проснулся в два пятнадцать, она должна разбудить меня.

Она спросила: «Почему?»

Я ответил: «Потому что если никто меня не разбудит, я могу спать целую веч­ность!»

Каждое утро мне приходится решать, утро сейчас или ночь, я не понимаю этого, у меня нет этого ощущения. Оно было потеряно в тот день, о котором я вам расска­зал.

Сегодня утром, когда я спросил вас: «Сколько сейчас времени?» И вы ответили мне: «Десять тридцать!» Я подумал: «Иисусе. Это уже слишком. Моя охрана про­ждала полтора часа, а я даже еще не начал говорить». И тогда я сказал просто для того, чтобы закончить речь: «Позвольте мне закончить в течении десяти минут». На самом деле все это случилось из-за того, что я думал, что сейчас ночь.