Мгновения вечности

«Я же говорил тебе, что наш план сорвется, — стонал Фарид. — Они лишь побили меня, потому что я знаменитый человек. А если бы я был обыкновенным челове­ком, то меня просто зарезали бы».

Я комментировал сотни мистиков. Среди них было много суфиев, которые уст­раивали мятежи против мусульманского господства. Как только суфии узнали, что я комментирую их мастеров, то с тех пор два или три раза в год присылали мне замечательные издания Корана, с письмами такого содержания: «Вы единственный человек, который может комментировать наших мастеров, потому что вы не му­сульманин. А мусульмане ничего не сделают вам, они не смогут изгнать вас из об­щины»,

Мусульмане скажут, что у меня нет права говорить о суфизме или Коране. Как-то раз в одном городе я говорил о суфизме, но городской маулви подошел ко мне и сказал: «Вы не имеете права читать лекцию. Вы не мусульманин и не знаете араб­ский язык. Как вы можете говорить о суфизме, о Коране?»

«Коран не имеет никакого отношения к арабскому языку, — ответил я. — Он на­прямую связан с сердцем, а не языком».

Я наслаждался тысячами встреч с джайнами, индуистами, мусульманами, хри­стианами и был готов сделать все, чтобы состоялся интересный спор.

Вы не поверите мне, но я пережил обрезание в возрасте двадцати семи лет, после того, как уже стал просветленным, только для того, чтобы вступить в суфийское общество, в которое мусульмане не допускали необрезанных.

«Хорошо, очищайте меня, — согласился я. — Это тело в любом случае умрет, а вы просто отрезаете маленький клочок кожи. Обрежьте меня, я хочу учиться в вашей школе».

Мусульмане не поверили мне. «Поверьте мене, — сказал я. — Я готов».

И они недоверчиво заметили: «Вы хотите, чтобы вас обрезали, и все же не желае­те принимать наше мировоззрение».

«Это мое дело, — ответил я. — С чем-то второстепенным я всегда пойду на ком­промисс. Но что касается принципиальных моментов, то здесь я буду держаться стойко, никто не сможет принудить меня согласиться».

Разумеется, мусульманам пришлось изгнать меня из своего так называемого суфийского общества, но я сказал им: «Изгоняя меня, вы показываете миру, что вы ненастоящие суфии. Вы изгнали единственного настоящего суфия. На самом же деле, именно я изгоняю всех вас».

Они в изумлении переглянулись. Но это правда. Я пошел в их общину не для то­го, чтобы познать истину, я же знал ее. Тогда зачем я пошел к ним? Чтобы найти хороших собеседников для дискуссий.

Я с детства люблю спорить. Я сделаю что угодно, только бы получилась хорошая дискуссия. Но как же трудно найти подходящую компанию для интересного спора! Я вступил в суфийскую общину (в этом я впервые признаюсь) и даже позволили этим болванам обрезать меня. Они сделали это такими примитивными методами, что я потом страдал полгода. Но я старался не обращать внимание на это об­стоятельство, ведь я хотел познать суфизм изнутри. Увы, я до сих пор не нашел настоящего суфия. Но это верно не только в отношении суфиев, ведь я не нашел и настоящего христианина, как и хасида.