Раньше миссис С. занималась шитьем, и порой казалось, что она представляет себя за этим занятием. Однажды она заявила мне, что просит оплатить ее труд из расчета два фунта стерлингов в час. Когда я делала какие-либо замечания, она говорила «нет», возможно демонстрируя этим свою потребность в независимости. Интерес к заворачиванию и прятанью предметов выдавал ее желание держать вещи при себе, а стремление идти к матери или брату указывало на обращенность к наиболее важным отношениям жизни. Будучи оставленной наедине с собой, она выражала волнение по поводу своего сына и матери. Казалось, что в ее представлении мать и сын зависели от нее. В обеспокоенности старой женщины сквозила потребность быть кому-то нужной. Был очевиден конфликт с собственной беспомощностью и зависимостью от других. Однажды миссис С. пришла на занятие в слезах. Она не проявляла интереса к материалам в течение 20-30 минут, но затем погрузилась в работу, ее настроение изменилось, и она перестала плакать. Кроме этого случая я не заметила каких-либо изменений ее настроения во время занятий. Другая пациентка — миссис Д., 90 лет, диагноз «сенильная демен-ция». Жила со своим сыном до того, как оказалась совсем беспомощной и была помещена в стационар. Имела дочь. Эта пациентка приходила ко мне трижды. Еще один раз она не смогла прийти, и я сама принесла ей предметы на подносе (рис. 3.6). Она обычно проводила со мной от 30 до 50 минут. Миссис Д. сворачивала бумагу, произнося: «Сложи ее, сложи ее...» Она изучала предметы, заглядывала в емкости, иногда показывала их мне. Иногда, подобно миссис С, прятала предметы под бумагу или ткань (рис. 3.7). Однажды, будучи неспособной распутать резиновую ленту, спрятала их в бумагу еще более туго и аккуратно. Создавалось впечатление, что эти «посылки» очень важны для нее. Я рассматриваю их как транзитные объекты, сохраняющие опыт занятий в то время, когда ее память не позволяла этого сделать (рис. 3.8). — 164 —
|