|
Мой интерес к этим вопросам впервые возник по завершении моего арт-терапевтического образования. В тот период я проходила усовершенствование по клинической психологии. Несколько раньше я прошла курсы по психологическому тестированию. Естественно, преподаватели знакомили нас с тестом «дом, дерево, человек» (человек без мозгов, рог moi). Произошло то, что вряд ли можно считать неожиданным: во-первых, я поняла, что люди, которые не имеют ни особого интереса, ни понимания изобразительного искусства и символов, склонны при интерпретации изображений использовать «технологию поваренной книги», во-вторых, я отметила, что мои знакомые обращаются ко мне в надежде узнать мое мнение о рисунках, созданных их клиентами. Я вспоминаю также о другом важном эпизоде, связанном с опытом проведения вербальной психотерапии. Обучаясь в интернатуре, я занималась с пациентом, ставшим жертвой инцеста. Когда мы разговаривали с ним, мне было трудно подобрать слова, и я поняла, что многолетний опыт арт-терапевтической подготовки и художественной практики сделал меня хорошим наблюдателем, тем, кто способен помочь клиенту в процессе создания изображения, но и тем, кто вовсе необязательно является хорошим собеседником. Вспоминая свою работу с этим пациентом, я пыталась представить, что бы я говорила, находись между нами его рисунок, какие вопросы, касающиеся деталей этого рисунка, я бы ему задавала. И я поняла, сколь важно наблюдать за вербальной экспрессией клиента, уметь правильно подбирать слова и не относиться к ним как к чему-то второстепенному. О ЧЕМ ЖЕ МЫ ВСЕ-ТАКИ ГОВОРИМ? Я полагаю, наша профессия связана с иным подходом, нежели обычная линейная интерпретация (например, не допускающая совсем иного и очевидного содержания интерпретация солнца как символа родительской фигуры) (Glaister J. A., McGuinness Т., 1992). Это не значит, что подобные раскрытия образов не могут быть верными, просто они далеко не всегда верны. Меня смущают, например, строки о том, что «низкая самооценка проявляется в малом размере фигуры, ограниченном наборе цветов и бедности деталей», или что «отсутствие в изображении рук, ртов, ног или глаз отражает переживание собственной неадекватности и бессилия» (Glaister J., 1996, p. 313). Подобные суждения могут быть как верными, так и неверными применительно к конкретному моменту времени и конкретному лицу. Даже если они верны, как мы можем это проверить? Арт-терапевт является экспертом, оценивающим справедливость выводов, сделанных на основе анализа того или иного изобразительного материала. При этом он не должен полагаться лишь на обстоятельства, в которых дается такая оценка. Делая обобщающие заключения, мы стремимся к объективности, возможно игнорируя при этом содержание, вкладываемое в образ его создателем. Так утрачивается связь между символом и тем, что он символизирует. К сожалению, безоглядно используя словари символов, мы предаем основы своей деятельности. Мы всегда должны оглядываться назад и, пытаясь сформулиро- — 108 —
|