|
Становится все сложнее понимать людей, поскольку каждого окружает такое плотное, непроходимое безразличие, что никто не слышит даже твоего крика, а если кто-то и слышит, то совсем не то, что ты говорил. Люди слышат то, что хотят слышать, или то, что способны услышать. Они слышат не сказанное, а интерпретацию своего ума. Две девочки-подростка входят в фотоателье в Алабаме, чтобы сфотографироваться. Фотограф усаживает их рядышком, а сам скрывается под черным покрывалом за своей камерой. — А че эт' он там делает? — шепотом спрашивает одна из девушек у своей подружки. — Готовится снять нас, — шепчет та в ответ. — Че, обеих сразу? Эмигрант Д'Анджело приехал на поезде из Нью-Йорка в город Роли, что в Северной Каролине. Встречающий его на перроне двоюродный брат заметил, что у Д'Анджело явно паршивое настроение. — Что произошло? — спросил он. — Да, кондуктор, савсэм дастал: «То нэлзя! Это нэлзя!» — возмущенно ответил Д'Анджело. —Дастаю свой бутерброд, а он мнэ: «Нэлзя! Иди вагон-рэсторан». Ладно, иду рэсторан. Начынаю пить вино, а он мнэ: «Нэлзя! Иди вагон-бар». Ну, я па-ашел вагон-бар, познакомился дэвушка, она отвела мэня свой пустой купе... тут вламывается чертов кондуктор и орет: «Все! Приехали! Канэц — остановка!» Ты понимаешь то, что можешь понять. У твоего ума всегда наготове интерпретации, и эти интерпретации — твои. Они не имеют ничего общего с тем, что было тебе сказано. Люди становятся все более одинокими и, борясь с депрессией, пробуют все возможные способы общения. Но, кажется, ничто не помогает. Ничто и не может им помочь, пока они не начнут осваивать искусство тишины. Если мужчина и женщина не знают, что такое тишина, если они не могут сидеть рядышком в глубоком безмолвии, то они не способны слиться, проникнуть в самое существо друг друга. Их тела могут соединяться, но души нет. А понимание есть тогда, когда именно души сливаются в общении. Безразличие делает тебя скучным, делает тебя посредственным, делает тебя тупым. Когда ты безразличен, твой меч утрачивает остроту. Именно это происходит с монахами в монастырях. Посмотри на их лица, загляни им в глаза, и ты увидишь: что-то в них умерло. Они — ходячие трупы. Как роботы, которые выполняют какие-то действия просто потому, что их необходимо выполнить. Они не вовлечены в происходящее — они просто утратили способность к вовлеченности во что бы то ни было. Это — очень грустная ситуация, и, если она сохранится, у человека нет будущего. Если она сохранится, тогда третья мировая война неизбежна — как способ глобального самоубийства... Зачем же совершать самоубийство в розницу, если можно оптом. Одно движение — и всей планете конец. — 49 —
|