Биология просветления

Это то же самое. Это было первое, что приходило мне в голову, когда я кого‑то жестоко избивал – беспомощного, слабого, – потому что этот человек делал что‑то, чего я не одобрял. И вся моя практика и разговоры о братстве, лекции об этом и о том на протяжении многих лет… что это? Это горение. Понимаете, вот я – ни здравого смысла, ни вежливости, ничего. Я – грубое животное. Так почему я пытаюсь этого избежать? Все остальное – чепуха, и не потому, что кто‑то говорит, что противоположное вообще не существует. Почему я пытаюсь от этого уйти?

Это было начало. Я хотел все упрощать и сводить только к этому, оставляя в стороне другие вещи. Должен вам сказать, что у меня был внебрачный секс – одну ночь – и я впервые осознал, что в сексуальном опыте вообще нет никакой разницы, сплю ли я со своей женой или с кем‑то еще. Это не означает, что я становился распущенным или что‑то вроде этого. Но я это понял – не важно, с кем я сплю, это переживаю я, это мое удовольствие, а все остальное кажется чепухой. Оставим в стороне моральные вопросы. Что касается меня, то это мое удовольствие – я доставляю удовольствие самому себе. Не важно, что это за человек. Это мое переживание. Кажется, нет никакого смысла в том, что я говорил о сексе или что о нем говорят другие. Для этого переживания нет вообще никакой моральной основы.

Так я начал сосредоточивать все на самом себе – любое переживание вроде этого. Я рассказывал вам о боли. Я хотел пережить физическую боль. Что это такое? Я многие годы выступал с лекциями о значении и тайне боли и всем таком. Но что толку читать лекции о значении и тайне боли, если я сам не знаю, что такое боль? Единственная боль, которую я как будто знаю, это физическая боль. И потому я собираюсь выяснить для себя, что представляет собой эта боль, не важно, что со мной случается. Даже если это грозит мне смертью, я готов идти до конца. Я был в США, в Чикаго, и у меня была свинка. Когда у тебя свинка, она действует на яички. Они распухли до такой степени… я не мог бы никому описать эту боль. Я не хотел, чтобы меня лечили. Я хотел оставаться с болью и идти до ее конца. Именно так начинался мой поиск и, подобно этому, горение.

Этот инцидент происходил в 1959 г. У– Г. отказывался ехать в какую бы то ни было больницу. Однако боль становилась невыносимой, он потерял сознание и был спешно доставлен в ближайшую больницу. Но врачи были не слишком уверены в отношении того, какое лечение ему требовалось. Он лежал там, на больничной койке, его тело холодело и, казалось, он был на грани смерти. Прошло полчаса, и тогда он внезапно пришел в сознание. Он больше не чувствовал боли или дискомфорта, тело само излечилось от болезни!