|
Так что однажды – я думаю, в тот день приходил именно Пол Семпе, – я проснулся и мои глаза были в таком состоянии, что стали подобны рентгену. Я мог смотреть сквозь все его тело и видеть скелет и все прочее, и видеть все через окна и двери и все на свете (смеется). Для меня не существовало никаких стен, не существовало никакого тела. Я дошел до этого, и тогда он сказал: «Не надо больше меня описывать». Спустя какое‑то время это исчезало. Это было ошеломляющее состояние. Вдруг я начинал описывать части его анатомии. Стены не существовали; форма для меня не существовала. В том состоянии для меня не существовало ничего. Это было совершенное, абсолютное пространство. Я не знал, что происходило со стенами, что происходило со стульями, что там происходило с этим человеком – он там сидел. Потом пришла Валентина, и у нее там тоже не было тела. Они все двигались как голоса[19]. Валентина: Ты видел часы? У. Г.: Часы были позади нее, и я захотел узнать время и посмотрел на часы сквозь ее тело. Хислоп: Вы видели часы сквозь ее тело? У. Г.: Да. Как я мог смотреть на часы? Они были позади нее – она стояла перед ними, и я сказал: «Который час?» И тогда я увидел, что часы находятся прямо позади нее, я мог видеть время сквозь нее. А потом это тоже исчезло. Часы тоже исчезли, стены исчезли, и все исчезли. Это было забавно. Суббарао: Chideva dehastu, chideva lokah, chideva bhutani, chidindriyani, kartanicha, antahkaranam chideva, chideva satyam paramatma roopam... Это тело – чит, вся Вселенная – чит, все ланча бхуты, пять элементов, суть чит, деятель есть чит... все сущее – это чит... У. Г.: Быть может, кто‑то, находившийся в таком состоянии, описывал это подобными терминами. Все, на что ты смотришь, – одно и то же. Что это? Суббарао: Чит, чистое сознание, основополагающая реальность. У. Г.: Я не знаю, я бы просто сказал: чистое восприятие. В чистом восприятии все представляет собой одно и то же, нет никакого установления различий. Суббарао: Namaybandho, namaymoksha, патау sashtram, патау guru… У. Г.: Да, никаких писаний, никакого гуру, никакого авторитета. Суббарао: Для меня нет никакой мокши, никакого освобождения, никакого авторитета, никаких писаний, никакого гуру Все это только порождениияума. Я вне всей этой майи, я – адвайя… нет никаких двух. У. Г.: Я не могу прибегать к этому языку, но мне приходится описывать это по‑своему – как то, что я пережил, не цитируя никакие авторитетные источники. Но, понимаете, он не может описывать так, как я это пережил. Допустим, вы идете и говорите – я рассказывал это и Дж. Кришнамурти – с парнем, работающим в агентстве путешествий, скажем, «Томас Кук и Сыновья», и этот парень досконально знает Нью‑Йорк. Он может, не сходя с места, показать, где находится тот или иной адрес. Он никогда не покидал своего офиса, он находится там все время. Но он описывает вещи так наглядно, так реалистично. Но поместите его на место и оставьте там на пять минут, а потом снова верните сюда. Его описание изменится. Теперь он будет описывать это по‑другому. Он отбросит все те заранее приготовленные выражения; все это меняется. — 176 —
|