|
Барри: Вы не чувствуете потребности говорить. У. Г.: Я всегда общаюсь; но все равно кажется, что это необязательно. Понимаете, эти разговоры, которые кажутся мне не имеющими смысла, нарушают течение жизни. Виктория: Мы нарушаем течение, говоря с вами? Барри: Просто слов недостаточно? У. Г.: Я говорю в ответ на ваш вопрос, задаете ли вы его открыто или нет; само ваше присутствие здесь создало эту ситуацию, этот вызов. Я не знаю; я вообще не могу думать. Внутри меня ничего нет. Я не могу сидеть и думать для себя. Это – не мыслящий человек. Называйте это как вам угодно. Когда есть вызов, есть ответ. Так что когда я смотрю на вот это, я никогда не называю это белым. Зачем? Я вижу солнечный свет, падающий на это, и он достигает меня. Это восприятие. Ваша голова другая не потому, что я говорю, что это другое, а потому, что таким ее делает свет. У вас есть голова, у вас есть уши… у вас есть глаза; я не знаю, человек вы или нет. Я действительно не знаю, на что я смотрю, – никогда. И потому, как может идти речь об описании всех деталей? Как я могу? Я не могу, но детали есть. Если я долго смотрю на вас, передо мной опускается занавес. Меня увлекает прочь от вас. Вот почему объект тоже исчезает. И когда я сижу здесь, я держу свои глаза открытыми, и как будто что‑то опускается между вами и мной. Так что я даже не могу долго на это смотреть. Вы исчезаете у меня из виду, хотя мои глаза открыты. Что это такое?[18] Барри: У нас нет объяснения. У. Г.: Мы не знаем. Виктория: Что вы имеете в виду под вызовом? У. Г.: Ваш вопрос. Не имеет значения, кто задает этот вопрос – вы или кто‑то другой. Будь то серьезный ученый, человек, обладающий глубокими знаниями, или человек, который пытается говорить со мной на ломаном английском, – это все одно и то же. Суббарао: Вы говорили, что забываете какие‑то вещи. У. Г.: Да, иногда забываю. Вот сейчас – поел ли я? Не знаю. Даже спустя пять минут после того как я кончил завтракать, порой возникает вопрос: «Поел ли я? Не пора ли завтракать?» Это очень странно. Суббарио: Разве вы не чувствуете голод? У. Г.: Нет, я вообще не чувствую голода. Я просто иду и ем, поскольку я должен что‑то есть. Суббарао: Вы подразумеваете, что между вещами нет никакого связывания, потому что нет «я», координатора. У. Г.: Никогда. Я говорил вам, что однажды пытался собрать воедино свое тело – куда поместить голову, куда ступни, куда ноги… Не знаю, в каком я был состоянии. Я просто вышел из того состояния – иногда я могу выходить немедленно. И поскольку в тот раз промежуток между двумя состояниями был довольно долгим, у меня было такое затруднение. — 174 —
|