|
Есть прекрасное сравнение. "Я" изображается едущим на экипаже, который есть тело. Пусть разум будет кучером, ум вожжами, и чувства лошадьми. Мы знаем, что экипаж, в котором лошади хорошо выезжены, и вожжи прочны и туго натянуты кучером-разумом, достигает цели, тождества с Ним, Вездесущим. Но экипаж, лошади которого не управляются, а вожжи-ум, не крепко держатся, в конце концов разбивается. "Атман, обитающий в каждом существе, не проявляет себя глазам или чувствам; Его видят только те, чей ум очищен и утончен. Высший всякого звука или формы, недоступный вкусу и осязанию, бесконечный, не имеющий начала и конца, Он выше самой природы, Абсолютный и Неизменяемый; и тот, кто познает Его, освобождается от пасти смерти". Но как это трудно. "Познать Его, – говорят книги, – так же трудно, как идти по лезвию бритвы; и долог и опасен может быть путь. Но не отчаивайтесь. Проснитесь! Встаньте! Боритесь и не останавливайтесь до тех пор, пока цель не будет достигнута". Вы видите теперь, что главная идея Упанишад – необходимость познать Себя, или Абсолютное Существо. Много препятствий к этому будет от времени до времени встречать ум, особенно – ум современный. Может возникнуть вопрос о пользе такого познания и т.п. Но все эти препятствия, как увидим, происходят от влияния прежних ассоциаций, так как ассоциации идей имеют страшную власть над нашими умами. Для тех, кто с самого детства постоянно слышал о личном Боге и личном уме, идея о познании сущности может казаться грубой и неприятной. Но, если мы в течение некоторого времени будем слышать о ней и направим на нее наш ум, эта мысль станет частью нашей жизни и совершенно перестанет пугать нас. На вопрос о пользе этой философии ответ может быть только один. – Если на основании теории Утилитарианства для некоторых хорошо стремиться к удовольствиям, то почему не могут стремиться к тому же те, чье счастье заключается в религиозном созерцании? Многие наслаждаются чувственными удовольствиями и потому ищут их; но могут быть другие, которые ими не удовлетворяются и жаждут потому высших форм благополучия. Все удовольствия собаки заключаются в еде и питье. Она не может понять счастья человека науки, готового отказаться от всяких удобств и жить, может быть, на вершине горы, чтобы наблюдать положение известных звезд. Собака подняла бы на смех такое понятие об удовольствии, как взгляд сумасшедшего. Бедный мыслитель не имеет денег, чтобы приобрести дом или жениться. Он живет на вершине горы, питаясь хлебом и водой. Как посмеялась бы над ним собака! Но ученый, со своей стороны, мог бы сказать, что собака смеется только потому, что для нее немыслимо удовольствие, возвышающееся над чувствами, тогда как для него бесконечно приятнее его суровая жизнь, и что свобода добиваться своих удовольствий своим собственным способом, на которую претендует собака, может быть, конечно, предоставлена и ему. Наша ошибка заключается в стремлении навязывать другим свои личные условия и в попытках применять мерку своего ума ко всей вселенной. Для нас старые чувственные предметы, может быть, доставляют величайшее наслаждение; но из этого не следует, что мои удовольствия нужно искать в том же направлении; и, когда вы настаиваете на этом, я могу не соглашаться с вами. В этом различие между утилитарианцем и человеком религиозным. — 87 —
|