Тайны слова и жизни

Существует множество видов искушений: в общем они бывают небесными, духовными и природными, и их никоим образом нельзя смешивать друг с другом. Небесные искушения могут быть только у пребывающих в любви к Господу; духовные искушения бывают только у состоящих в милосердии к ближнему; тогда как природные искушения совершенно отличаются от них. В действительности, последние вообще не являются искушениями, но простыми тревогами, происходящими от нападений на природную любовь человека и вызванными несчастьями, болезнями или плохим состоянием крови и жидкостей в теле. Из этих кратких описаний можно в некоторой степени понять, чем является искушение, т.е. страданием и беспокойством, вызываемым чем-то противоположным любви человека. Таким образом, у пребывающих в любви к Господу всё, что нападает на эту любовь, вызывает самое внутреннее мучение. Это есть небесное искушение. У пребывающих в любви к ближнему, которая является милосердием, - всё, что нападает на эту любовь, вызывает мучение совести. Это есть духовное искушение. Но у природных людей то, что они так часто называют искушениями и упрёками совести, в действительности не является искушениями вообще, но это только тревоги, происходящие от нападения на их любовь; например, когда они предвидят и чувствуют потерю уважения, благ этого мира, репутации, удовольствий, физических сил и так далее. Однако такая тревога обычно происходит от некоторого добра. Искушения также испытывают люди, пребывающие в природном милосердии, а также всякого рода еретики, язычники и идолопоклонники. Эти искушения вызывает то, что противоречит пути жизни, которого требует их вера и которого они держатся. Однако это суть тревоги, которые являются только подражаниями духовным искушениям. Когда искушения заканчиваются, возникает колебание; и если искушение является духовным, то возникает колебание между истиной и ложью, что может быть весьма ясно из того, что искушение есть начало возрождения. А поскольку цель всякого возрождения состоит в том, чтобы человек мог обрести новую жизнь или вернее, чтобы он мог обрести жизнь и, не будучи человеком, стать таковым, т.е. из мёртвого стать живым, поэтому, когда его прежняя жизнь, являющаяся только животной, разрушается посредством искушений, он не может не колебаться между истиной и ложью. Истина принадлежит новой жизни, а ложь старой; и пока прежняя жизнь не разрушится и не произойдёт колебание, не может быть посеяно никакое духовное семя, ибо для него нет почвы.

Когда прежняя жизнь разрушается и возникает такое колебание, человек едва ли знает, что такое истина и добро; в действительности он едва ли знает о существовании истины. Так, например, когда он размышляет о добре милосердия, или о добрых делах, как их называют, и раздумывает над тем, может ли он делать их от себя и иметь в себе заслугу, он находится в таком мраке и в такой тьме, что если ему объяснить, что никто не может делать добро от себя или от своей соби и ещё менее обладать заслугой, но что всё добро исходит от Господа и вся заслуга принадлежит только Ему, он непременно прийдёт в изумление. То же относится и ко всем другим вопросам веры; однако те мрак и темнота, в которых он пребывает, медленно и постепенно просветляются. Возрождение в точности подобно рождению человека, как младенца. Его жизнь тогда ещё очень не ясна; он почти ничего не знает и поэтому сначала воспринимает только общие представления о предметах, которые постепенно становятся более определёнными, поскольку в них вводятся уже конкретные понятия, а в эти – ещё более конкретные. Таким образом, общие понятия иллюстрируются частными, так, чтобы ребёнок мог узнать не только о существовании предметов, но также и об их природе и качестве. То же происходит с каждым человеком, выходящим из духовного искушения; и состояние в другой жизни тех, которые пребывали в ложностях и были опустошены, также является подобным.