|
Однажды у наших соседей произошел курьезный случай, связанный с языковым барьером. Молодая русская семья, имеющая мальчика 3 – 5 лет, сняла комнату в доме казахов, у которых жила бабушка, не говорящая по-русски. Все было прекрасно, жили дружно, помогая друг другу, плата за проживание была невысока, молодая семья была крайне довольна. Бабушка следила за своими внуками и русским мальчиком, не делая различия между ними. Дети росли здоровыми, мальчик значительно окреп, и его родители были счастливы. Ничто не предвещало неприятностей. Гром грянул неожиданно. Однажды родители заметили, что их сын не понимает русской речи. Он прекрасно изъяснялся по-казахски, беспрекословно слушался бабушку, был не погодам физически развит, но слов родителей не понимал. Для всех соседей этот случай выглядел курьезом и вызывал добрые усмешки, а для молодой семьи была трагедия. Когда они съезжали, было невозможно понять, отчего плакала молодая русская мать и старенькая бабушка казашка. Они стояли, обнявшись возле дома, и обе рыдали. Относительно беззаботная юность прошла, я завершил учебу, женился, началась повседневная семейная жизнь, работа на производстве, поиски смысла жизни. В 1986 году пробудились поэтические способности. Поначалу неуклюже, а затем более гладко и весомее стали появляться стихи, которые помогали снять душевную неудовлетворенность. Работа над стихами воспламеняла чувства, слова появлялись неизвестно откуда, рифма сливалась со смыслом, чаще совершенно неосознанно. Я страдал, и мое страдание отражалось в стихах. Некоторые из тех стихов и сегодня перечитываю с комком в горле. Для окружающих мое увлечение не казалось шедевром, поэтому дальше стенной газеты на родном предприятии я не продвинулся. Да и не были стихи для меня самоцелью, это была отдушина, через которую изливалось чувство неудовлетворенности, тоски и печальной благости. Есть несколько из них, в которых я обращаюсь к неведомому пророку. Явный символизм, но и сегодня я помню, как они были написаны, сколько мольбы было в моих возбужденных чувствах. Я всегда был в числе лидеров, не всегда первым. Поразительная жажда первенства неоднократно толкала меня на необдуманные поступки в детстве, юности и в зрелом возрасте. Лишь теперь я понимаю причины неуемной страсти. Я пошел на заочный факультет института только для того, что бы стать руководителем. И я им стал. В конце 80-х я сменил несколько ведущих должностей на предприятии, где работал на протяжении всей своей трудовой биографии. Начав с рабочего, я вошел в число первых руководителей, но удовлетворения не наступило. Более того, чувство острой неудовлетворенности окружающими и собой нарастало, блокируя рациональную мысль. Во мне и раньше удивительным образом уживались приверженность высоким моральным принципам и безрассудное потакание сиюминутным приливам страсти к совершению порочных действий. А в то время обладание властью, причем немалой, втягивало меня в водоворот поступков, которые нельзя было назвать преступлением, но аморальными они были на 99%. Мое сознание боролось с нарастающей раздвоенностью личности. Я понимал, что происходит, но воздействовать на сложившиеся обстоятельства не мог, не получалось. Страдания неожиданно оборвались, наступила горькая ясность. — 7 —
|