|
Предыстория: Впервые я испытала ревность к своей детсадовской подружке. Мы с ней почти все время были вместе - она тоже оставалась ночевать в саду, и мы проводили вместе чуть ли не каждый день с утра до вечера. Я привыкла к ней. В саду мне было так плохо и одиноко, а ее присутствие радовало. Так получилось, что на дачу вместе с садом я уехала раньше нее, ждала ее недели две, скучала, а когда она приехала, то почему-то перестала обращать на меня внимание и стала дружить с другой девочкой. В таком возрасте никаких объяснений конечно не происходит, да и что можно объяснить – ну хочу сейчас не с тобой, а с Машей играть. Это было первым опытом страдания от того, что меня «исключили», «обменяли» на другого. Патологических размеров ревность достигла по отношению к матери. Я росла без отца и привыкла, что ее внимание направлено только на меня, и как-то к ней пришел мужчина и она сообщила, что собирается пойти погулять с ним, а я должна остаться дома. С моей стороны последовал взрыв обиды и ревности. Казалось, жизнь потеряла всякий смысл - меня предал самый близкий человек. Каждый день мы гуляли вместе, а тут она уходит с каким-то противным мужиком, заставляя меня страдать… Абсолютно все отношения матери с мужчинами вызывали во мне ревность, т.к. когда она начинала свое общение с ними, она переставала интересоваться мной в той мере, как это было мне привычно. Привязанность к матери со временем стала патологической, и даже задержка с работы на полчаса вызывала у меня такие страдания, что не хотелось жить - я не могла ни есть ни спать, каждая минута была страданием и ожиданием. Реакция матери была двоякой – попытки «загладить вину» или агрессия в легкой форме. Так я в любом случае получала опыт «справедливости» ревности, так как в первом случае я получала «доказательство» того, что она «не права», покидая меня ради кого-то, а во втором случае - того, что она действительно гораздо меньше меня любит, когда начинает общение с другим. Таким образом, ревность стала моим неотъемлемым проявлением, не вызывавшим сомнений в его правомерности. Наблюдения всегда показывали одно и то же: если близкий человек влюблялся в другого, то ему уже не было дела до меня. Меня бросали, и это неизбежно вызывало НЭ. Когда у меня появился опыт общения с мальчиками, привязанность к матери исчезла. В первый раз я испытала ревность к мальчику, когда мне было 9 лет. Я впервые влюбилась, и когда видела, что мальчик выражает симпатию другой девочке, то начинала ее ненавидеть. Ведь ко мне он не выражал этой симпатии, она украла ее у меня! Впоследствии все мои отношения с мальчиками были связаны с ревностью. Я ревновала к любой девочке, которая хоть немного симпатична моему мальчику - где гарантия того, что их приятельские отношения не перерастут в нечто большее? Я ревновала своего мальчика к тем девочкам, которые у него были до меня. Мне была невыносима мысль о том, что он кого-то любил, с кем-то был так же нежен, как со мной. К тому же, размышления о его бывших девочках всегда приводили к мысли, что и я когда-нибудь стану «бывшей». Я страдала и в том случае, если «мой» мальчик уходил без меня: если ему хорошо без меня, значит ему плохо со мной. Я страдала «на всякий случай» - боялась потерять его, а ведь это могло произойти в любой момент. — 88 —
|