|
отзывается возбуждение сверху». & все говоримое есть только цитата. Подлинное, изначальное Я пребывает в безмолвии. & ничего не надо менять - важно лишь углубить до абсолютной основы свое существование. & религиозный опыт ничем принципиально не отгорожен от будничного. Различается лишь степень интенсивности. Религиозный опыт придает всему конкретному, что переживается в будничном опыте, абсолютное измерение, соотносит каждую единичность - с Единым. Если это условие интенсивности выполнено, то, живя в обычных условиях, занимаясь обычными делами, мы осуществляем всю полноту религиозного служения. & процесс приготовления пищи есть некое священнодействие, ибо здесь происходит отделение чистого от нечистого. & в этом повседневное таинство жизни. & все естественное имеет сверхъестественный смысл. & вся область еды и питья исполнена сакрального значения. Все живые существа нуждаются в пище - и тем самым признают свою зависимость от Подателя. И эта плотская нужда, как ни странно, глубоко духовна и выводит за пределы плоти как таковой. Голод - начало духовности, первая уязвленность жизни и живота. Голод - это не просто физиологическое состояние. Это экзистенциальная неполнота. Нет более наглядного смирения, чем сама поза еды, со склоненной головой, как бы в знак уничижения и благодарности. Любое поедание, а не только священного хлеба, священно, ибо человек прибегает к милости дающего и Того, Кто дает самому дающему. & человек - это неутолимость. & мир событий - как отражение или изображение Надмирности Бытия? Бытие не может мыслиться, но только постигаться. Но достигаемо ли постигаемое? & смысл в том, чтобы нести в мир новую жизненную практику, а не новое знание, перемену жизни, а не новую веру. & можно различать два вида познания: рассудочное - с помощью усилий нашего ума; откровение - такое познание, в котором реальность сама открывается нам. & в связи с этим мы можем выделить два вида истины. Первый из них - совпадение или соответствие содержания нашей мысли с реальностью, на которую она направлена, то есть с предметом. Однако при этом мы овладеваем чем-то таким, что само по себе есть мираж, мнимое, призрачное бытие. «Истина», способная привести к разрушению жизни, подрывающая сами основы нашего бытия, в каком-то более существенном смысле не есть истина; второй: истина не внешнее раскрытие реальности через наш ум, а такое ее самораскрытие, через которое, преодолевая шаткость нашего бытия, мы приобщаемся изнутри к подлинной реальности. И эта истина постигается через откровение. — 82 —
|