|
& я пал жизнью храбрых. И по сию пору паденье мое продолжается. & тихий ропот мыслей перерастает в грозный рокот молчания, чье присутствие, как наваждение - отчаянно и надрывно. & в эти минуты я счастлив - ибо являюсь свидетелем собственного пришествия. & торг с бытием окончен. Воцарилось торжество, когда установилось тождество. & «счастье смертельно опасно, оно может и убить», - тихо проговорил Имагинатор и мягко удалившись в молчаливую паузу. «Как вас понимать?!» - воскликнул я, но тень мэтра уже отодвигалась в пространство тьмы, оставляя меня в кромешном одиночестве. & я осознал признание и ощущение некой надличностной Силы, принимающей непосредственное участие в наших делах. & таким образом, с четкой закономерностью прорисовывается в кажущейся неразберихе ежедневности некая организованная конструкция, которую в обыденном сознании наделяют туманным понятием - судьба. & каждый из нас играет предписанную ему роль. И нельзя сказать, плохо, или хорошо, ибо плохо или хорошо играть роль - это такая же роль. & когда великая тоска подступила ко мне и обняла меня, я поначалу пленился ею, и впал в нее, и растворился в ней. А это значит, что я полюбил ее и возлюбил ее. И оттого мы слились не в порыве даже, но в прорыве соития. И наш экстаз вонзился в разводы вечности. Тогда я понял, что счастлив. И перестал гнать возлюбленную свою. И она обратилась в любовь. & жавит время бытия, в нем уснули ты и я. Неприкаянно во мгле тени бродят по земле. Эти тени - мы с тобой. Хватит спать - пора домой. & он склонился ко мне и пронзительно зашептал: «Зло не то, что черное, а то, что серое. Ведь именно серое смешивает свет и тьму, проявляя свою двойственную волю. И нечисть - не то, что искушает, а то, что искушаемо. В даче взятки не столько тот повинен; кто дает, сколько виновен берущий. Тебя искусили?! Не тебя искусили, но ты искусился. Тебе дают, но в твоей воле - взять или не взять. Не уподобляйся отпрыску, когда сам можешь быть родителем». & он склонился еще ближе и уже врывался режущим шепотом: «Ты - смрадная, потная, зловонючая, дерзкая тварь, возомнившая себя Ч е л о в е к о м. Но сколько ты не мойся и не орошайся, рано или поздно смердеть будешь и кормить червей. Человек - это чело над веком. Но как ты можешь называть себя Пребывающим над веками, когда веки твои смежены в веке сем?» & он уже почти не ощущался, будто преобразился, воплотился в тень, а шепчущий ручеек изливался едва слышно: «И сам ты себя проклинаешь трижды, когда, четырежды обкакавшись, фальшиво запеваешь о добродетелях своих. — 80 —
|