|
- Понятно, Алекс, - вставил я, рассчитывая, что пара выпущено достаточно, и пора заставить этот паровоз покатать меня в нужном направлении. – А что касается мелких воспоминаний? Олендорф и Гиммлер отвалились, но…? - Но были и другие светлые головы… это я не про Олендорфа, конечно… и головы эти вот о чем подумали, Крис. Чем ближе к настоящему дню, тем прозрачнее серые стены, понимаешь? Это вполне логично. Если событие произошло сто лет назад, ты представляешь себе, какая огромная цепь последствий уже жестко привязана к нему? Но если, положим, в соседнем коттедже сейчас что-то случится, ну например жена прибьет мужа из ревности. Вот она его прибила и сидит, страдает, страшится последствий. Кто знает об этом? Никто. Какую непреложную цепь последующих событий запустило это действие? Да никакую же. Ситуация, как мы это называем, складывается «равновесная», то есть мы вполне можем изменить её, вернувшись в осознанном сновидении и проникнув через тончайшую ещё стену. И табуретка не опустится на голову мужа, он не будет лежать с пробитой головой и истекающий кровью, а жене подумается, что у неё приступ мигрени и кошмарные видения. Тут есть множество аспектов, которые сейчас вряд ли тебя заинтересуют, но если заинтересуют, то скажи… но факт, главный факт, состоит в том, что недавние события при целом ряде условий подлежат изменению! Теперь ты понимаешь, почему так важно было, чтобы Эмили и другие члены группы так тесно, желательно даже интимно, общались с руководством партии? - Пока не очень… - Крис… сколько раз ты кончил с этой женщиной? Я бы кончил раз десять минимум… Если Эмили близко знакома с Гитлером, положим, и тесно общается с ним, и легко может себе представить Гитлера, и хорошо ориентируется в коридорах его бункеров и кабинетов, то это значит, что она, при её умениях и талантах, способна войти в сновидение и изменить историю, если что-то пойдет не так. - Охуенно… Идея в самом деле поразила меня своей очевидностью и своей… наглостью, что ли. - Вот именно, охуенно. Но Эмили, будучи самой способной среди участников группы, является при этом не роботом, а человеком, и личные тесные отношения она могла создать с десятком, положим, человек. Есть некие математические методы (помнишь о математическом отделе в Анэнэрбе?), которые позволяют оценить, со сколькими людьми целесообразно налаживать близкие контакты с тем, чтобы при этом не терять в эффективности. Пришли к выводу, что человек восемь-девять, максимум десять – это оптимум для Эмили. Другие имели меньшее число контактов. Но в реальности оказалось, что Эмили, как я уже заметил, живой человек, и отнюдь не намерена всю свою жизнь посвятить тому, чтобы быть страховкой для важных персон. В результате определенной подковерной борьбы определился круг тех лиц, для кого она согласилась быть такой страховкой, выдергивая время из своих исследований. В обмен она получала больше, чем мог получить любой смертный в Европе. И я не сомневаюсь, что Борман выторговал у неё именно это – включение в состав страхуемых, в обмен на решение вопроса о переносе всего её хозяйства вместе с людьми в Чили, плюс возможность использовать гигантские капиталы партии, которые к тому времени целиком и полностью уже контролировались Борманом. — 172 —
|