|
И все же, хотя чувствительность является качеством, которое может присутствовать во всех элементах деятельности человека, она может и отсутствовать. Например, мысли человека могут быть мертвыми, а могут быть и живыми. Эмоции человека могут быть мертвыми, хотя и интенсивными, но могут быть и чувствительными. Так, человек может пребывать в "холодной ярости", не получая того, что хочет, и при этом совершенно не чувствовать, чем это в действительности оборачивается для него самого и других людей. Бывает мертвое и живое видение; вы можете видеть и быть нечувствительными к тому, что видите, а можете быть и чувствительными. Когда все в нас оживает, мы сами входим в мир жизни, и жизнь вступает в соответствующие ей права. Говоря о чувствительности, я имею в виду не только ту ее разновидность, которая характерна для всех существ, и которая, например, заставляет меня отдергивать руку, когда я прикасаюсь к горячему чайнику. У нас, людей, чувствительность достигает гораздо более высоких уровней организации. Если я знаю, как организована моя чувствительность, значит, я знаю ту часть "я", о которой мы говорим. Жизнь начинается, когда материя переступает порог, отделяющий чувствительность от бесчувственности. Когда она переступает этот же порог в обратном направлении, жизнь заканчивается. Из того, о чем мы говорили вчера, вы без труда поймете, что бесчувственность соответствует автоматической, а чувствительность – чувствительной энергии. Все это, вероятно, кажется вам сегодня очень простым и очевидным, но у меня ушло сорок лет на то, чтобы понять, почему "Человек-Машина" менее чувствителен, чем лягушка. Итак, я попрошу вас сегодня перенести сферу своего внимания от механичности к чувствительности. Проследите, как она входит в ваш опыт, не забывая при этом, что в человеке чувствительность может достигать очень высоких уровней организации. Вспомните также, что я говорил вам вчера об автоматической энергии. Я показал вам, насколько многогранной может быть автоматическая энергия; как она может обеспечить себе и человеку власть над миром, проявляясь в мышлении, речи и деятельности. Здесь, опять же, мы имеем дело с разнообразием форм чувствительной энергии, которая, достигая в человеке высоких уровней организации, наделяет его богатейшим спектром возможностей. Когда мы осознаем в себе деятельность чувствительной энергии, наш опыт обретает совершенно новые, странные оттенки. Под "странным" я подразумеваю, например, то, что мы можем быть чувствительными, даже когда не к чему быть чувствительными. Так, мы можем быть чувствительными в отношении воображаемых стимулов, что, конечно же, невозможно в случае более простых форм жизни. Мы можем быть чувствительными ко множеству самых разнообразных стимулов, от света и темноты, холода и тепла, влияющих на поведение даже наиболее простых организмов, до состояний нашего животного тела и, наконец, разного рода человеческих симпатий и антипатий, удовольствий и страданий. В то же время, нам следует научиться отличать чувствительность, менее или более организованную, от более глубоких качеств, о которых мы будем говорить позже на этой неделе. — 47 —
|