|
Само слово "чувствительность" могло сбить вас с толку. У некоторых из вас, возможно, сложилось впечатление, что чувствительность – это нечто вроде различения. Мы, например, говорим: "чувствительный художник" или "этот человек очень чувствителен". Я использую этот термин в гораздо более простом значении. Именно поэтому я неоднократно подчеркивал, что чувствительность характерна для всех живых организмов. В. – Это действительно так, я на самом деле считал, что чувствительность сродни различению. Тем не менее, я думаю, что без чувствительности мы не могли бы подойти к порогу различения. Дж. Г. Б. – Вы правы. Хотя различение относится к другому уровню, чувствительность должна была развиться раньше; мы не можем различать то, чего не чувствуем. В. – Может быть, чувствительность начинается с инстинкта самосохранения? Дж. Г. Б. – Нет, конечно, чувствительность не может начинаться с этого инстинкта, ведь у многих живых существ он полностью отсутствует. Например, его явно нет у некоторых насекомых. Однажды мне пришлось пройти несколько миль сквозь рой саранчи среди виноградников Аттики в Греции. Этих насекомых были миллионы; крестьяне пытались остановить их, разжигая огромные костры, но насекомые тушили их собственными телами. У них явно отсутствовали какие-либо признаки инстинкта самосохранения. Они летели нескончаемым потоком, умирая миллионами. Я также видел термитники в Африке. Для термитов характерно ужасающее безразличие к индивидуальной жизни, несмотря на потрясающее развитие автоматической энергии, которая обеспечивает им значительную власть над окружающим материальным миром. Все, кому доводилось наблюдать такие формы жизни, согласятся со мной, что инстинкт самосохранения явно не присутствует у отдельных представителей вида. Это относится не только к насекомым, но и ко всем животным колониального типа. Более того, когда человек начинает вести себя как стадное животное, он тоже теряет этот инстинкт. На самом деле, инстинкт самосохранения связан с чем-то большим, чем просто жизненность. Вы, возможно, довольно часто замечали, что, действуя под влиянием какой-либо части нашей чувствительности, мы можем делать вещи, приносящие нам вред. При этом мы можем не различать и даже не отслеживать то, что делаем. Этот вопрос начал интересовать меня очень давно, и, насколько я могу судить, наша чувствительность не включает в себя такие инстинкты, как инстинкт самосохранения, самоутверждения, самообновления и т. п., которые мы связываем с нашей животной природой. Они не исходят от чувствительности, даже от наиболее организованной ее части. Начало им дает энергия другого вида, о которой мы будем говорить с вами завтра. — 52 —
|