|
– Не следовало хвалить мою работу. Все равно, спасибо. – Я не хвалю работу. Ты спросил, а я рассказала тебе о другом, – тихо сказала Маша, и удаляясь, оставила Александра наедине с собой. Уже вечером вернулся князь. Шурин Городецкий был не здоров и просил прощения за недолгий прием. Князь вернулся скорее предполагаемого, однако, не был опечален, а напротив, находил себя в прекрасном расположении духа. Он пригласил Александра составить ему компанию за вечерним чаем. У них завязался дружеский разговор. – Саша, что ты сейчас пишешь? Что занимает твои мысли и чувства? – «День рыбака» – вот моя теперешняя жизнь. Я живу как рыбак, в своем мире – мире воды и солнечных бликов, мире рыб, мире векового покоя и бурных водных стихий. Моя кисть направлена на соединение противоположных начал, и это ключевая идея холста «Дня рыбака». Только рыбак знает, что можно пережить, прокачавшись в лодке сутки кряду, общаясь сквозь зеркало воды с немыми прекрасными рыбами. Я подошел к тому, что не передать мне это состояние уже невозможно: тяжко нести ношу Знания, не отдавая ее жаждущим. Поэтому вы простите меня, князь, я сожалею, но скоро опять покину вас, чтобы продолжать работу. Нет причин останавливаться теперь, когда я прошел большую часть пути. – Да-да, я не держу тебя, но, пока есть еще время на отдых, я желал бы спросить… я много думал об этом, о том, что жизнь моя подобна жизни твоего рыбака, но я не вижу сквозь зеркало воды прекрасных рыб. Все как будто спит под водой, а, когда присмотришься внимательно, вода – лишь отражает мой образ, и сплю-то я! И так жутко становится, так странно, что я говорю об этом тебе… Смотрю на себя и не помню ни минуты, а пробудить некому! – Я ждал, что вы скажете это. Я ждал понимание, князь. – Но друг мой, нет его, нет понимания. Есть только страх и судорога души, что вот она жизнь – в пальцах моих, но я нахожусь в тумане и не соображу, что с ней делать, как ее выпустить воробьем на волю, а только крепче сжимаю ладони, а жизнь пищит в них, ей больно нестерпимо… Вот для чего все эти картины: глядя на них, особенно на некоторые из двухсот, я будто бы переношусь в другое пространство, где воздух чист, мысль ясна, а сердце ликует. Но все лишь на мгновенье, а потом опять – сон беспробудный и муки… – Чего вы желаете, мой отец? В чем нужда? – Знать себя. Знать, зачем я и кто я. Знать, что я могу в огромном любящем океане жизни. – Отец, твое пробуждение и понимание себя в любящем океане существования возможно через ответную любовь к этому огромному зверю. Я сказал о звере. Ты желаешь поймать его, чтобы смотреть, наблюдать за зверем, чтобы кормить его так, как ты сейчас кормишь двести картин своим вниманием и жаждой быть. Но зверь не нуждается в твоей пище, он нуждается в свободе: быть диким и простым. — 33 —
|