|
“Убежденность” (синь) коррелирует с почвой, для которой в “Вэнь янь чжуани” нет коррелята. Однако Кумадзава Бандзан счел возможным добавить к четырем дэ из этого текста понятие “истина” (чэн), которое близко значениям иероглифа синь — “убежденность”, “истинность”, “благонадежность”, “правильность”, “вера”. Все эти значения предполагают некоторое постоянство, неизменность чувств и мыслей, что вполне успешно символизируется коррелирующей с иероглифом синь триграммой Гэнь — “непоколебимость”. В “Вэнь янь чжуани” говорится именно о четырех “мантических” терминах по той причине, что данный текст был призван прокомментировать гексаграмму Цянь, в заглавном “изречении” (цы) которой они содержатся. Однако в текстах, сопровождающих другие гексаграммы, присутствуют иероглифы, которые также могут рассматриваться как “мантические”. В частности, в заглавных “изречениях” шести гексаграмм (№ 5, 6, 60, 29, 41, 49 по Вэнь-вану) и более трех десятков раз в “изречениях” при чертах приводится иероглиф фу (“верность, правда, истина”), который А.И. Кобзев в комментариях к переводу Ю.К. Щуцкого определил как “один из основных мантических терминов “Чжоу и”, ... возможно, имеющий значение “удача”” (Щуцкий 1993: 466, прим. 20). Этот иероглиф, пожалуй, близок по значению не этому понятию, а понятию “истина” (чэн), используемому Кумадзавой, и устою “убежденность” (синь), посредством сопоставления с которым он поясняется в “Цза гуа чжуани” и “Сюй гуа чжуани”. Его использование в текстах при гексаграммах схоже с использованием там “четырех дэ”. Поэтому понятие “верность” (фу) следует считать “пятым дэ”, и таким образом, связав его с триграммой Гэнь (100), можно говорить о проекции пяти “младших” триграмм в виде дэ в “изречения” при гексаграммах. О “шестом дэ”, связанном с оставшейся “младшей” триграммой Чжэнь (001), будет сказано несколько позже (гл. 2.10), когда для этого будет подготовлен соответствующий реконструктивный материал. Надо полагать, что список “пяти устоев” до его канонизации варьировался. Входящие в него понятия могли записываться различными иероглифами или даже заменяться другими понятиями. Однако было нечто, что позволяло в той или иной мере поддерживать семантическое единство всех этих вариаций, и это нечто — триграммы. Со временем происходит некоторое переосмысление “пяти устоев”. Меняются эпохи, и старые формы неминуемо наполняются новым содержанием. Иероглифы “пяти устоев”, несомненно, иначе, чем ранее, толковались даже самим Конфуцием, несмотря на его установку “передавать, а не создавать” (Лунь юй, VII, 1). Как мыслились “пять устоев” начиная с Конфуция, было достаточно подробно разобрано синологами и поэтому здесь не рассматривается. Не оговариваются также и все нюансы их толкования. Главное, что ставилось целью здесь показать, — их семантическая связь с триграммами. — 226 —
|