Тайное учение даосских воинов, путь Шоу-Дао. Книга 1

Мои чувства были настолько обострены, что я ощущал тре­петание воздуха, которое можно было сравнить с предгрозо­вым состоянием, когда воздух кажется вязким и наэлектризо­ванным. Мне почудилось, что воздух застыл вокруг меня, как густая, неподвижная масса, которую ощущаешь, когда дви­жешься в ней.

И это необычное состояние, вероятно, подготовило меня к тому, что случилось дальше.

— Ничему не удивляйся, —снова заговорил кореец. —Стой там, где стоишь. Не сходи с этого места.

Пока он это говорил, руки и ноги у него как будто свело судорогой, и они приняли неестественное положение, стран­ным образом вывернувшись внутрь. Лицо его преобразилось и в полутьме, при свете луны, стало необыкновенно бледным. Из человека он на глазах превращался в нечто, описанию не под­дающееся. Из горла корейца вырвался низкий шипящий звук, переходящий в пронзительный визг и затем в едва уловимый свист. Звук странным образом воздействовал на меня.

Я качнулся в сторону, ухватился двумя руками за стену и начал сползать вниз. Было такое впечатление, что кто-то схва­тил мои внутренности одной рукой, а мозг—другой и пытается вырвать их из меня, причем мозг стремился вверх, а внутрен­ности падали вниз. Веки налились свинцовой тяжестью. Меня вырвало. Огромным усилием воли я заставил себя посмотреть на Ли. Как раз в этот момент его тело, как будто выпущенное из катапульты, с силой рванулось вверх, перевернулось вокруг сво­ей оси и ударилось о стену на высоте более двух метров. Ли падал вниз головой, но в первое же мгновение столкновения с землей, непостижимым образом оттолкнувшись плечами от бу­лыжной мостовой, он снова взмыл вверх. Каскад поворотов, прыжков, двойных и тройных сальто слился в моем сознании в один хаотический рисунок, до сих пор пламенем бушующий в моей памяти. Неистовая какофония полетов, казалось, длилась вечно. На самом деле прошло всего несколько секунд. Я уже мог дышать более свободно. Руки дрожали. Лоб покрылся испари­ной. Закончивший свои упражнения кореец снова превратился в обыкновенного человека. Чтобы привести меня в чувство, он ногтем больно надавил мне на точку под носом, а потом, резко наклонившись, через одежду сильно укусил мой живот пример­но на расстоянии ладони выше пупка.

От резкой боли я пришел в себя и схватил его за уши, пыта­ясь оттолкнуть его голову. Уши корейца оказались на удивление мягкими и растягивались, словно эластичная резина. Это ощу­щение невероятных ушей после всего увиденного волной уда­рило мне в мозг. и я захотел его о чем-то спросить, сам еще не понимая о чем, но не смог выдавить из себя ни звука,