|
– Какая благодарность? Я ей даю деньги сейчас, а сам буду готовиться на аттестат зрелости. Пока они выучатся, я подготовлюсь. Тогда она мне будет помогать. – А если не подготовишься? – Тогда она отдаст мне деньгами, когда будет доктором. – Это не выйдет. – Неужели не выйдет, Алеша? – Таня жалобно смотрела на Алексея. – Давайте говорить серьезно. Снаружи здесь все кажется просто. Он тебе поможет, а потом ты ему. Правда? На самом деле, ничего такого просто нет. Эту услугу нельзя мерить рублями. На аттестат зрелости Павел не подготовится, и вообще ваши планы могут легко рухнуть. Началась война, а что потом будет, никто не скажет. Вообще деньги можно брать, но ответить такой же услугой, может быть, Тане и не придется. – Все равно. – Извини, пожалуйста. Не все равно. – Значит, ты против? – сказала Таня. – Алексей путает. Такого наговорил. А это обыкновенное денежное дело. Дело – и больше ничего. – Если так, так вам и мой совет не нужен. А я считаю, что такие вещи не коммерческая сделка. Такие вещи бывают, если – любовь. – Вон ты куда загнал, – протянул Павел и покраснел. – Чего загнул? Что ты любишь Таню, я не сомневаюсь… – Какого ты черта! – закричал Павел. – Ты не имеешь права так говорить! Если нужно, так я сам скажу! Павел смотрел на Алешу гневным взглядом, и у него дрожали губы. – А почему же ты не сказал? – Дальше! – сказала Таня серьезно и строго. – Дальше? Деньги можно взять, если и ты любишь Павла. – Вот сукин сын! – прошипел Павел. Но боялся смотреть на Таню и замолчал отвернувшись. Таня сидела тихо, рассматривала какие-то царапинки на столе. Потом подняла глаза на Алешу, встретила его суровый, тревожный взгляд и тихо спросила: – Значит, любовь нельзя оставить в сторонке? – Нельзя. – Спасибо, Алеша. Ты – настоящий Соломон. Ты очень мудро сказал. Значит… Павлуша… я еще подумаю, хорошо? Павел пожал плечами. Алексей спросил печально: – А ты, Павел, почему меня не благодаришь? Павел зло улыбнулся: – Зачем тебя благодарить? Ведь ты тоже любишь Таню. Таня бросила на Павла убийственный жестокий взгляд, который немедленно усадил его на скамью, и обратила к Алексею внимательное, холодное лицо. Алеша побледнел, и его губы что-то выделывали, какую-то гримасу презрения, а может быть, и страдания. Он, наконец, улыбнулся и даже склонился к Тане с веселой галантностью: – Обрати внимание: «тоже»! Весьма знаменательное словечко. Это, во-первых. А во-вторых, ты ошибаешься, Павел. Я никогда и не воображал, что могу полюбить Таню, она об этом знает, иначе не выбрала бы меня судьей в таком трудном вопросе. И вообще, пусть призрак влюбленного Теплова не смущает ваши сердца. — 284 —
|