|
«Стала она плакать и тосковать, — сообщается в быличке, — только как-то ночью является он к ней... Отвечает, что бежал со службы, и не велит никому сказывать, что приходил к ней. К утру муж ушёл, и солдатка, к удивлению, увидела, что всё, чем она его угощала, осталось цело. Между тем, сама видела, как он ел и пил». Посещения продолжались недолго. Женщина почуяла неладное. Она «стала сомневаться в муже и высказалась одной набожной старушке». А та, оказывается, умела взывать к Богу о защите от нечистой силы. И помогла жене погибшего в бою солдата избавиться от беса, принявшего облик её покойного мужа. Исчезновение лжемужа, фиксирует Минх, сопровождалось всевозможными ужасами: «То дом трещит, как будто рушится, то Огненный клуб повиснет над домом. Это продолжалось три ночи до рассвета. А потом прекратилось. Отныне лжемуж перестал являться к солдатке». Схема ситуации, словом, такова. Появляется НЛО. Он планирует на избу, ненадолго зависает над ней, иногда «рассыпаясь искрами». Затем объект приближается к печной трубе, торчащей на крыше дома, и в ту же секунду исчезает-ныряет в трубу. В следующее мгновение из русской печи, этого достаточно крупного по размерам кирпичного сооружения, вылезает в комнату мужчина. Один вариант — «молодец несказанной красоты». Другой — «отсутствующий либо умерший» муж хозяйки дома. Объятия... Поцелуи... Потом происходит страстный половой акт женщины с оператором НЛО, после которого оператор, если ему предлагают откушать земную пищу, делает вид, что поедает её. А женщина ясно, отчётливо видит, как он ест и пьёт — то есть она находится, скорее всего, под гипнозом. Утром женщина убеждается в том, что еда осталась на столе нетронутой... Лжемужчина исчезает (в некоторых быличках сообщается: опять влазит в печь), а на следующую ночь заявляется вновь. Согласитесь, от таких историй и, прежде всего, от историй про явления покойных муженьков к их жёнам веет кладбищенской жутью. Рассказы об Огненных змеях нашли отражение не только в трудах этнографов и фольклористов. Уровень их фантастической популярности в народе удостоверяется тем, что они проникли даже в российскую изящную словесность XIX века. Так, например, замечательный поэт Афанасий Фет посвятил этому феномену отдельное стихотворение «Змей», датированное 1847 годом. Вот его текст: Чуть вечернею росою Осыпается трава, Чешет косу, моет шею Чернобровая вдова. И не сводит у окошка С неба темного очей, И летит, свиваясь в кольца, В ярких искрах длинный змей. И шумит всё ближе, ближе, И над вдовьиным двором, — 91 —
|