Внеземляне идут!

Тем временем из подсобного помещения кафе выплывает в торговый зал старушка-божий одуванчик, служащая в "Золотом колосе" уборщицей. Звать её Васильевной. Наравне с прочими делами по уборке помещения входит в круг её обязанностей установка поздним вечером щитов на стеклянные стенки прилавка буфета, когда кафе закрывается, и все его работники расходятся по домам.

Марина вспоминает:

— Я кричу: "Васильевна, что это такое? — И тычу дрожащим пальцем в стакан с цветами. — Откуда это взялось?" Васильевна дребезжащим своим тенорком отвечает: "Вчерась, Мариночка, поздно вечером постучал в дверь кафе какой-то дед. Я открыла дверь, а он, не переступая порог, протягивает; мне букетик и говорит — передай, мол, Марине, которая буфетчица. Ну, я налила в стакан воду и поставила стаканчик с цветами тебе в прилавок, деточка... Чего, думаю, цветам зря сохнуть? Пусть в воде живут. А потом закрыла, как положено, прилавок щитами."

Уборщица Васильевна добавила, что, когда в дверь постучали, она решила — небось, опять пришёл местный алкоголик Федя, человек без рода и племени, ночующий по подворотням. Приблизительно в это время он обычно всегда объявлялся у дверей кафе, барабанил в них и клянчил у Васильевны стаканчик выпивки "для согрева души". Добрая женщина, та не могла отказать ему. Сливала в одну посудину жалкие остатки из пустых винных бутылок, накопившихся в кафе за день, — как раз что-то около стакана в результате и набегало. Федя одним могучим глотком выпивал этот жуткий ёрш, говорил "Благодарствую!" и растворялся в ночи.

Так вот, когда поздним вечером раздался громкий стук в дверь, Васильевна, подойдя к двери, вслух полюбопытствовала, кого это на ночь глядя принесло. И ясно услышала в ответ голос алкоголика Феди, который произнёс: "Васильевна, открой. Это я."

Уборщица распахнула створки и была немало озадачена, обнаружив за порогом вовсе, однако, не Федю, а какого-то, как она выразилась, деда. Это был невысокого росточка, сухонький старичок с небольшой треугольной бородкой.

Марина Луданова переменилась в лице, дослушав рассказ уборщицы до конца.

— Я ей тут же сказала как обрезала: "Ты взяла — ты, дорогуша, и выкини сию же минуту этот проклятый букетик куда хочешь! Вместе со стаканом!"

Что Васильевна, пожав плечами, и сделала.

Подводя черту под своим сообщением, Марина подняла недоумённо брови, и протяжно вздохнув, молвила:

— Не знаю, что и думать обо всём этом... Может быть, то, что я сейчас скажу, покажется вам сущей чепухой, но мне, когда ломаю я над ней голову, приходит в голову лишь одна догадка. Та жуткая светящаяся харя, которая довела меня до обморока летом 1978 года, прислала мне спустя год букет цветов в подарок. Она отблагодарила, я так понимаю, меня этими цветами. Но отблагодарила, спрашивается, за что? Вы случайно не знаете?