|
жертвах деспотизма", вспомнили гораздо позже. Наконец, когда их решили освободить, не нашлось ключей. Потом все-таки отыскали тюремщиков, отняли ключи и с триумфом принесли к ратуше. И вот вывели "жертвы". Однако по большому счету гордиться тут было нечем. Узников было всего семь, и каких: один из них оказался закоренелым уголовным преступником, двое - душевнобольными, четверо других под^^^°али векселя (они содержались в камере предва^^ьного заключения). Освобожденных с триумфом 441 провели по улицам города, а впереди несли голову маркиза Делонэ, насаженную на пику. Таким был так называемый штурм Бастилии. Вечером этого бурного дня, 14 июля 1789 года, Людовик XVI записал в своем дневнике - крохотной тетради, переплетенной серой бечевкой, - лишь одно-единственное слово: "Ничего". И все же он преуменьшил случившееся. Этот деньстал началом его собственного конца. Под впечатлением событий 14 июля Людовик XVI попросил вернуться в Париж своего бывшего министра финансов, уволенного всего за три дня до этого и высланного из страны. Семья Неккеров еще не добралась до своего швейцарского имения - замка Коппе (с покупкой его Неккер приобрел титул барона), когда курьер из Версаля доставил известие о событиях в Париже и сообщил, что король просит барона Неккера (теперь уже в третий раз) вернуться в состав кабинета министров. Неккер возврат тился - с женой, дочерью и зятем. "Каким удивительным все-таки было это путешествие, - писала позднее мадам де Сталь. - Я думаю, никому, кроме монархов, не доводилось переживать что-либо подобное... Восторженное ликование сопутствовало каждому его (Неккера. - Авт.) шагу; женщины, работавшие в поле, падали на колени при виде проезжавшей мимо кареты; в городках и селениях, которые мы миновали, тамошние знаменитости выходили нам навстречу и, заменяя ямщиков, уводили наших лошадей; горожане, выпрягая лошадей, сами впрягались в карету..." Кульминацией стал Париж. На улицах и — 388 —
|