|
низкую цену, даже для Франции. Три недели спустя после того, как мы в нем поселились, матушка отправилась со мною к банкиру, на которого сэр Роберт Гаррис дал нам вексель. Мы попросили его выплатить некоторую сумму денег, и он отсчитал нам ее пятифранковыми монетами. Так как это составляло довольно значительную тяжесть, которую мы не могли унести с собою, то мы просили его прислать ее к нам на дом, на площадь Золотого Льва. Адрес удивил его. "Я не знаю, - сказал он, - на этой площади никакого помещения, приличного для вас, кроме одного дома, который давно уже стоит пустой, потому что в нем показываются привидения". Он произнес эти слова с важным видом и самым естественным голосом. Мысль, что дом наш посещается домовыми, много заставила нас смеяться, однако ж мы просили ни слова не говорить об этом слугам, чтобы они не забрали себе в голову каких-нибудь глупостей; с нашей стороны, маменька и я, мы решили никому на свете не сообщать слышанного. "Ведь это, верно, привидение будило нас столько раз, расхаживая над нашей головою", - сказала мне, смеясь, матушка. В самом деле, мы несколько ночей сряду слышали, что в верхнем этаже кто-то расхаживал взад и вперед тяжелыми шагами; мы думали, что это ходит кто-нибудь из слуг. На другой день, так как ночью шаги снова нас разбудили, матушка спросила у горничной по имени Кресвель, кто живет над нами. - Никто, - отвечала девушка, - там пустой чердак. Восемь или десять дней спустя Кресвель пришла к матушке и сказала ей, что все французские слуги хотят уйти от нас, потому что в доме водятся привидения, и прибавила, что по этому случаю рассказывают странное 186 происшествие. Этот дом вместе с другою собственностью принадлежал малолетнему сироте, у которого опекуном был родной дядя. Опекун поступал с ним самым бесчеловечным образом и наконец запер его в клетку. Потом мальчик пропал без вести, и все полагали, что дядя убил его. Убийца наследовал имение своей жертвы, покинул дом и продал его — 161 —
|