|
Больше дверь не закрывалась. Мы не отводили глаз от щели боясь пропустить визитёра. Но никто до утра так и не зашёл, хотя нас всё время не оставляло ощущение что за нами подсматривают. Едва расцвело, мы быстро собрались, набили собачью кормушку продуктами, налили в миску до края воду и ... дали дёру. Вечером к нам зашла хозяйка квартиры. С ней была ещё одна наша знакомая. "Всё в порядке, девчонки?" - как-то чуть бодрее, чем следовало спросила она. Мы стали рассказывать. Она не перебивала, только несколько раз улыбнулась. А когда мы закончили, как-то многозначительно посмотрела на свою спутницу. "А я думала, что ты фантазируешь," - сказала та. Нам стало обидно. "Так ты знала, что у тебя такое творится и даже не посчитала нужным предупредить нас?! А если бы мы умерли от страха?!" - возмущению нашему не было предела. "Девчонки, - стала оправдываться она, - да не думала я, что это будет. Во-первых, "Он" не всегда приходит. Во-вторых, я думала, что вы спокойно ляжете спать и ничего не услышите - "Он" ведь не шумит. Кто же мог думать, что вы затеете свою дурацкую игру со светом. Ему тоже поиграть захотелось. В-третьих, на всякий случай, если всё-таки что-то послышится, я и попросила, чтоб вы вдвоём ночевали - не так страшно в компании. И, в-четвёртых, самое главное, что за два месяца нашего совместного с ним проживания, "Он" ни разу не сделал чего-то плохого. Походит, походит, песенку споёт, дверями поиграет, посудой погремит - и уходит. Дикки в первый раз, когда услышал его - шерсть дыбом, рычал. А во второй - никакой реакции, как к своему..." Мы ещё пару дней пообижались, а потом сами пришли проситься ещё переночевать. Очень любопытно было. Раза два "Он" приходил. И было совсем не страшно... ПОДАРОК В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. Случайное участие жителя Санкт-Петербурга Станислава М. в спиритическом сеансе изменило его жизнь. Я не единственный человек, который неудачно женился, а потом развёлся. Слава Богу, детей у нас не было, хотя прожили мы три года. На самом деле эти годы мы не жили. Она мучила меня, и, наверное, мучилась сама. Любая мелочь, не стоящая выведенного яйца, вызывала у неё неудержимое стремление "обсудить" её до состояния всемирной трагедии. Не так сказанное слово, не та интонация или степень энтузиазма, ожидаемые от меня, становились поводом для обвинений, которые я обязательно должен был опровергать, а опровергая, давал повод для новых. Это длилось бесконечно. Попытки прервать это словоблудство приводили к безумным трагедиям: уходу из дома, обвинению меня во всех смертных грехах, оскорблениям (на язык моя бывшая жена была несдержанна, сказывалось окружение детства и юности). Каждый очередной раз я давал себе слово, что это конец. Но когда она, поостыв, приходила тихая и ласковая, снова заставлял себя поверить ей, что это действительно в последний раз. Но прекращения этому не было - человек не может стать другим - и мы разошлись. — 145 —
|