|
— Ну-ну, — сказал я. Интуиция подсказывала, что всё будет не так просто. 4 Сады закончились. Мы поднялись на холм. Позади нас виднелись контуры девятиэтажек. В некоторые окнах горел свет. Слева простиралось вертолётное поле, справа и слева из темноты выступали очертания надгробий и крестов. Грунтовая дорога, по которой мы шли, пересекала кладбище, деля его на две неравные части. По закону подлости, искать сашкину бабку нам предстояло как раз в большой части. — Очень странно, — сказал вдруг Сашка, — что я её так хорошо помню. Она умерла более двадцати лет назад, а последняя фотография «испортилась» лет пять назад. — «Испортилась?» — переспросил я. На секунду мне показалось, что мой спутник пожалел, что заговорил об этом. — Ну да, — вяло сказал он. — Видишь ли, моя бабушка была если не ведьма, то что-то очень близкое к этому. Что она вытворяла, на ночь лучше не рассказывать. Фотографироваться она не любила. Впрочем, фотоплёнка её тоже «не любила». Однажды ей была нужна фотография на пропуск, так бабушка раз десять ходила в ателье фотографироваться — кадровичка не находила сходства между оригиналом и теми снимками, которые она приносила. А после смерти бабушки фото начали портиться: желтеть, выцветать... В средние века её сожгли бы на костре. — Тогда не было фотографий, — возразил я. — И без фото поводов нашлось бы предостаточно. По наследству кое-что перешло к моей маме. Как-то раз она торговку на рынке сглазила. Торговка была слишком наглая и развязная. Ну, ма ей и пожелала: «Чтоб ты всё продала!..». Через пару дней шла через рынок, торговка её вспомнила. Оказывается, за весь день она ничего не продала — покупатели словно обходили её стороной, хотя лука на рынке было мало. — М-да, — сказал я. — Такие байки хороши тем, что концов не найдёшь. Ищи-свищи ту торговку. — Почему же, бывало и при свидетелях... Чашечку она как-то взглядом разбила — человек шесть это видели. У нас был ремонт, мы перетаскивали мебель из одной комнаты в другую и сели перекурить. Тут появляется ма — очень не в духе. «Куда сервиз поставили? — сказала она. — Ведь разобьётся же!..». А сервиз у нас был роскошный, чешский фарфор. Отец сказал: «На шкафу стоит. И хорошо стоит — не упадёт...». «Какое там хорошо!» — возмутилась ма и кивнула в сторону шкафа. Чашка, которая стояла к нам ближе, вдруг дёрнулась, упала на бок и покатилась, описывая полукруг. Когда шкаф закончился, упала и разбилась... — М-да, — сказал я. — Слава Богу, я за тобой чертовщинки пока не замечал. Далеко ещё? — Нет, мы уже почти пришли. Вот аллея, напротив ивы. Бабушкина могила седьмая по счёту. — 75 —
|