Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Этот мрачный образ человеческой природы был подкреплен открытиями глубинной психологии, родоначальником которой был Зигмунд Фрейд, согласно которой все наше поведение в конечном счете мотивируется основными животными инстин­ктами. С этой точки зрения чувство любви является не чем иным, как просто реакцией на нашу врожденную враждебность или десексуализированным интересом к родителям. Нравственное по­ведение основано на страхе наказания, интерес к эстетике явля­ется психологической защитой против сильных анальных им­пульсов и т. д. Без общественных ограничений, карательных мер и супер-эго, созданного запретами и наставлениями наших ро­дителей, мы все погрязли бы в разврате, убийствах и воровстве, как Фрейд очень красноречиво описал в своей книге «Неудов­летворенность цивилизацией» (Фрейд, 1971b).

Религиозные верования и духовный интерес любого рода Фрейд и его последователи рассматривали как проявление суе­верий, легковерия, примитивного магического мышления, пер­вичных процессов и обсессивно-компульсивного поведения, яв­ляющегося результатом подавления анальных импульсов и не­разрешенного комплекса Эдипа или Электры. Эта точка зрения, опять же, была впервые высказана Зигмундом Фрейдом в его работах, таких как «Тотем и табу» и «Будущее одной иллюзии» (Фрейд, 1971а и 1971с). Начисто отметая возможность и закон­ность чего бы то ни было духовного, он не проводил никакого различия между примитивными народными верованиями и сложными системами, основанными на многовековых глубоких исследованиях души и сознания, такими как различные школы йоги, буддизм и суфизм. А непосредственное восприятие духов­ных измерений реальности некоторыми людьми рассматрива­лось им как проявление серьезных психических расстройств.

Мои профессиональные наблюдения и личный опыт за пос­ледние пятьдесят лет, примером которых являются истории, описанные в этой книге, серьезно подорвали вышеописанное мировоззрение и заставили меня усомниться в его основных ме­тафизических положениях. Преодолевая значительное интел­лектуальное сопротивление, у меня постепенно сложилось со­вершенно иное понимание вселенной, психики и человеческой природы. Это мировоззрение имеет сходство с системами чело­веческой мысли, которые Олдос Хаксли назвал вечной филосо­фией, а особенно с великими восточными философскими уче­ниями. Согласно моему теперешнему представлению о реаль­ности, сознание составляет фундаментальный аспект существо­вания, равный или, возможно, высший по отношению к материи, а вовсе не ее случайный продукт.