|
Это подводит нас к необходимости упомянуть и о совершенно других исследованиях воспринимаемой длительности времени — его относительной быстроты или медленности при непосредственном ощущении в качестве непрерывного потока. Здесь мы наиболее явно имеем дело с непрерывностью «куда-откуда» переживаемого времени, его воспринимаемой скоростью и обстоятельствами, которые определяют, замечаем ли мы его вообще. Судя по всему, оказывается, что когда мы наиболее полно вовлечены в события, будь то внешняя действительность или напряженные внутренние сценарии, мы не замечаем течение времени, как не замечаем и качества своего непосредственного текущего сознания. Когда такая ситуация заканчивается, мы можем потом удивляться, как много всего произошло за этот промежуток времени, отмеряемый по часам, хотя, феноменологически'говоря, мы тогда находились «вне» всякого ощущаемого времени. Возможно, Джемс первым из психологов заметил, что основа нашего ощущения быстрого или медленного прохождения времени различается в зависимости от того, находимся ли мы в текущей ситуации или вспоминаем ее впоследствии: «Как правило, время, наполненное разнообразными и интересными переживаниями, кажется коротким при его прохождении, но длинным, когда мы оглядываемся назад. С другой стороны, отрезок времени, когда нет никаких переживаний, кажется длинным при его прохождении, но коротким в ретроспективе» (James, vol. 1, 1890, p. 624). Орнштейн (Orns-tein, 1969) подтвердил это экспериментально в исследовании, в ходе которого испытуемые в течение полуминутных промежутков рас- п* 388 Сознание и реальность сматривали простые и сложные геометрические фигуры. Одно и то же объективное время казалось более длительным при рассматривании простых фигур по сравнению со сложными, если испытуемых спрашивали об этом сразу после окончания задачи, но их суждения об ощущаемой продолжительности менялись на обратные, когда их спрашивали об этом спустя некоторое время. Орнштейн предполагает, что при рассматривании сложные объекты более интересны, и время тогда кажется идущим относительно быстро, тогда как вспоминаемая продолжительность может меняться в прямой зависимости от сложности извлекаемой из памяти информации. Переживание времени в презентативных состояниях Я всегда предполагал, что наше восприятие временных отношений неотделимо от нашей самосоотносительной настройки на поток/пульсацию непосредственного сознания. По-видимому, мы спонтанно замечаем текущий ход времени только когда мы меньше поглощены своей ситуацией и потому начинаем замечать особенности своего текущего состояния сознания. Из этого следует, что как только мы начинаем замечать аспекты непосредственного сознания, «каково» оно, а не «для чего» оно, мы также должны ощущать течение и длительность времени. Разумеется, скука — это «состояние», состояние, в котором человек замечает собственное осознание в ситуации, когда не происходит ничего интересного. Как правило, когда нам скучно, мы замечаем течение времени как таковое и ощущаем его относительное удлинение. Однако в этом состоянии явно отсутствует усиленная поглощенность непосредственными моментами сознания, которая будет преобразовывать и наше обыденное осознание сознания, и наше обыденное осознание времени. — 271 —
|