|
394 Сознание и реальность часто описываемое переживание «сейчас» как парадоксально вневременного и вечного. Будущее перестало отличаться от прошлого, и последовательность не отличается от одновременности. Каждый момент, в конечном счете сливающийся со всеми другими моментами в форме «светящейся тьмы», продолжает развертываться на основе «структуры», которую мы отождествили с открытостью горизонта. Соответствующее чувство присутствия также должно ощущаться как открытость и расширение в бесконечно удлиняющемся настоящем. Этот феномен не может «означать» ничего кроме метафорического выражения мистического «единого» — бесконечного и открытого в пространстве, вечного во времени. Околосмертный опыт и Вечность: мнение прагматика Будет весьма интересно соединить этот анализ неразделимости времени и сознания с нашим общим когнитивно-феноменологическим подходом к презентативным состояниям и применить его к современному увлечению сообщениями об околосмертном опыте (Moody, 1975; Ring, 1980; Sabom, 1982; Greyson & Flinn, eds., 1984). Околосмертные переживания становятся важным объектом рассмотрения с точки зрения некоторых более полных следствий соединения функционализма третьего лица современной психологии с феноменологией первого лица, в которой все мы живем. С одной стороны общность переживаний, описываемых некоторыми людьми, оказавшимися на пороге смерти или воскрешенными после клинической смерти, которая зачастую не зависит от их предшествующих религиозных верований, была кое-кем воспринята как эмпирическое свидетельство или даже доказательство буквальной жизни после смерти. С другой стороны, как утверждает более традиционная психиатрическая точка зрения, здесь мы имеем свидетельство того, что по крайней мере некоторые из нас — женщины в большей степени, чем мужчины, а вероятнее всего те, кто вообще склонен к наибольшей поглощенности воображением, вне зависимости от пола — умирают в психотическом галлюцинаторном состоянии. Обе эти точки зрения представляются несколько натянутыми и крайне нуждаются в более когнитивном и феноменологическом опосредовании. Например, мы только что видели, что относительная Сознание как время 395 краткость в «объективном» времени может мало что говорить об ощущаемой длительности опыта, которая, в свою очередь, ничего не говорит о его природе или достоверности. И значит, вопрос заключается в том, что именно происходит с человеком в этих состояниях. Что касается объяснений, предпочитаемых различными спири-туалистскими традициями, то я уже цитировал общеизвестное суждение Джемса, что никакое эмпирическое состояние само по себе не может быть подтверждением объективности или истинности убеждения. Мы не только знаем об околосмертном опыте лишь от тех, кто не умер, сколь бы физиологически «пассивными» они ни были в течение какого-то времени, но и все основные элементы, содержащиеся в их описаниях, могут проявляться также в естественных состояниях, создаваемых психоделическими препаратами, гипнагоги-ческим периодом начала сна и глубокой медитации. Так, выход из тела и сопутствующие телесные преобразования, переживания света и блаженства, более редкие столкновения с «силами зла», путешествие через туннель, встречи с духовными проводниками, громкие грохочущие звуки (вероятно, вызванные внезапными судорогами мышц среднего уха), и обзор жизни в форме сверхбыстрых мерцаний образов составляют обычную часть отчетов об этих других измененных состояниях сознания. Даже приводимые Муди (Moody, 1975) описания приближения непосредственно перед воскрешением к некоторой границе — например, воображаемому полю, или дороге, или потоку — можно найти в отчетах о функциональном аутосимволиз-•ме в форме само-изображений изменения состояния организма непосредственно перед пробуждением от обычного сна (Silberer, 1918). — 276 —
|