|
208 Феноменология сознания которые текут и пульсируют «внешне» так же, как мы «внутри». Облака, огонь в очаге и несущиеся горные потоки всегда были источником зачарованной сосредоточенности, в котором мы как будто находим самих себя. Это экстериоризированный вариант описанной Сильберером и Ван Дюзеном аутосимволической игры образов, отражающей наш текущий опыт в чувственно-образных структурах. Трудно представить себе, как можно было бы понимать когнитивные процессы, связанные с подобным метафорическим самосоотнесением, если не в качестве межмодального зрительно-кинестетического синтеза. То, что видится снаружи, резонирует с абстракно-выразительным кинестезисом внутри. Исходя из этого, становится понятнее, почему модели ума, общие для древней Греции и Индии (Onians, 1951), изображали то, что мы называем «сознанием», содержащимся не в мозге, а непосредственно в движущемся дыхании или текущей крови — поскольку они текут так же, как потоки воздуха и воды, в которых мы всегда находили наше сознание как поток.1 Тут становится более понятным и увлечение Юнга алхимией. В своих поздних сочинениях — «Психология и алхимия» (1944), «Психология переноса» (1946) и «Mysterium Coniunctionis» (1963) — Юнг занимался поначалу приводящим в замешательство смешением своей собственной психологической терминологии с языком алхимии. Он рассматривал алхимию как метафорическую систему для систематического самоосознания, которая позволяет идти глубже «внутрь», чем более неопределенные абстракции современной психологии. Многие алхимики сами понимали процессы растворения, сублимации и смешения ртути и серы как химические аналогии воды и огня, а получающиеся в результате расширения, течения и застывания разнообразные формы — как духовное и медитативное предприятие личного преобразования. Для некоторых обретение философского камня не только требовало соответствующего очищения души алхимика, но в действительности рассматривалось как попытка воссоздания Антропоса — первоначального человеческого состояния до грехопадения Адама и Евы. По мнению Юнга и Джеймса Хиллмана (Hillman, 1987), в этих операциях алхимика, по контрасту с нашим более концептуальным и отвлеченным психологическим языком, есть образная точность Уильям Джемс и поток сознания 209 психологического описания. Юнг утверждал, что алхимия была в той же мере зарождающейся системой психологии, как и прото-химией. Это делает понятным главный символ алхимического процесса — образ Уробороса в виде змеи, пожирающей саму себя; это яркое изображение преобразующего самосоотнесения сознания, достигаемого в качестве самоцели. Сходным образом, prima matter, подлежащую растворению в первоначальном nigredo, нередко описывали явно проективным образом, как включающую в себя такие вещества, как менструальная кровь, сперма, фекалии и эмбрионы животных. ЕЕ первоначальное растворение порой называли «сожжением саламандры» — этот образ напоминает метафоры филогенетической регрессии, связанные как с опытом ЛСД, так и с «триединым мозгом», о котором говорил Маклин. — 146 —
|