Время личности и время жизни

Описанное Берберовой является особым временным пережива­нием одиночества. Но если это и одиночество, то главным в нем оказывается неосознаваемое утверждение идентичности своего «Я». Это утверждение не связано ни с какой-либо напряженной кон­центрацией на своем «Я», ни, тем более, с рефлексией. Непроиз­вольная бессознательная активность подобна игре, и ее средствами

_. __ _ Глава пятая _ _ ___ 253

могут быть как образы, так и чувствования, как движения, так и переживания. Безразлично, в какой форме она осуществляется, поскольку смыслом ее является создание композиции своего лич-ностно-экзистенциального, психического времени—пространства. Душевно-экзистенциальное воспроизводство есть одновременно и внутренняя, и реальная жизнь, но иногда внутренняя осуществля­ется по поводу, а иногда совершенно безотносительно к реальной.

Как справедливо думает Н. Берберова, здесь человек свободен. И свобода его в отличие от свободы субъекта, личности заключается в свободе проявления себя, свободе утверждения себя, в возмож­ности выбора способа самоидентичности и самовыражения, в сво­боде от жесткой логики времени в самой экзистенциальности, которая содействует соединению самовыражения с переживанием смысла своей жизни.

С. Л. Рубинштейн раскрыл разнообразную палитру собственно жизненных чувств личности — своеобразных «интерпретаторов», «комментаторов» времени и ценности ее жизни. Но мы не можем не подчеркнуть вслед за И. А. Джидарьян, писавшей о счастье— несчастье как особой модальности российского менталитета, что переживание негативных чувств — неудовлетворенности, разочаро­вания, скуки, злобы и цинизма сокращает, сужает ценностное время и пространство жизни личности. Скептицизм как неприятие жизни всерьез однозначно связан с уходом от ответственности за разрешение ее трудностей и противоречий. Он ставит предел как самореализации личности, так одновременно и предел ее жизнен­ному движению, развитию. Цинизм связан с таким расширением сознания и дозволенности, которое уничтожает нравственное само­ограничение и самоконтроль, превращает время жизни в игру без правил. Но свобода игры не дает переживания подлинности жизни и оставляет личность без обратной связи с результатами своих деяний, не дает ей удовлетвориться жизнью. Тем самым расшире­ние сознания ведет к сужению ценности времени жизни и потере ее смысла.

Личность как субъект интерпретирования не художественного произведения, а своей собственной жизни и судьбы в социуме вправе определить, какой контекст, какого масштаба она включит в процесс выработки своего мнения, своего жизненного вывода. Она вправе совершенно произвольно соединять совершенно из раз­ных областей жизни и из разного времени взятые фрагменты, оценки, события, смыслы и факты. Она имеет право в создании композиций интерпретации или целостной концепции исходить из критериев (соображений) престижа, материальной обеспеченности, собственного достоинства. Интерпретационная композиция носит ценностно-смысловой характер [106, 107].